— Маршал? Глянь туда!
Незнакомый человек шагом подъехал к коновязи и спрыгнул с лошади. Человек был высокий, без лишнего сала, держался очень прямо, под ровными полями черной шляпы виднелось загорелое красивое лицо. Носил замшевую куртку, короткую, испанского фасона. И еще имел при себе револьвер.
Борден Чантри предложил:
— Эд, попроси его зайти и выпить со мной кофе, добро?
Эд подошел к двери и заговорил. Человек оглянулся вокруг, кивнул и привязал коня. Буланый, великолепное животное. Киму лучше бы его не видеть, сказал себе Чантри. Чего хорошего? Возьмет да и начихает на свое решение не красть у Сэкеттов.
Незнакомец шагнул в дверь, помедлив, подошел к нему.
— Маршал? Я Тайрел Сэкетт.
— Садитесь. Боюсь, у меня для вас плохие новости.
Затем Чантри спокойно рассказал все, что выяснил сам. Как Джо Сэкетт прибыл в город, навестил Мэри Энн Хейли, потом зашел в банк, потом в гостиницу и вернулся в дом Мэри Энн. И как сшибся с Кернзом и Харли — сколько знал.
— Значит, человек, убивший моего брата, все еще на свободе?
— Да… но это ненадолго.
— Вам известно, кто он?
— Известно.
— Тогда почему он не в тюрьме?
— Вы могли бы помочь мне, Сэкетт. Мне надо кое-что выведать. Я никого не задерживал потому, что это дело следовало разрабатывать в подробностях. Преступление, совершенное над вашим братом, явилось одним из серии.
— Это действительно было преступление?
— Заведомо. И человек, повинный в нем, сейчас в городе. Или был совсем недавно. Сэкетт, вы приехали из Моры. Прожили там сколько-то времени?
— Да.
— Не знаете, чтобы кого-то из ваших мест разыскивали за убийство или другое тяжкое преступление?
— Сейчас нет. Стрельба случалась, но большей частью вследствие той земельной войны. Были и обычные споры из-за скота или карт.
— А лет семь-восемь назад? По-моему, вы сами были там некоторое время маршалом.
Сэкетт какое-то мгновение смотрел в окно, пустое пространство, потом покачал головой.
— Ничего, связанного с моими родственниками. Что я мог бы вспомнить — нет.
— Ковбоя по имени Пин Доувер знали?
— Конечно. Работал у меня. Хорошо работал.
— Не случилось чего, пока он в ваших краях был? Нераскрытое убийство, разбой, что-нибудь в таком роде?
— Нет… ничего не приходит в голову. Тогда, разумеется, был случай с Мейсоном, но из него же ничего не вышло. Заглох.
— Расскажите.
— Жила в Лас-Вегасе одна девушка. Имя у меня вылетело из головы, но очень привлекательная. У ее отца в тех местах было несколько тысяч голов скота. В дилижансе из Сент-Луиса она познакомилась с человеком, которого звали Форд Мейсон. Смотрелся он неплохо, держался превосходно и представлялся всем отставным кавалерийским офицером, который теперь занялся делами.
Он умел обращаться с лошадьми. Казалось, справится с самой непокорной. Торговал в разных местах, и они с девушкой сходились ближе и ближе.
В то время ограбили дилижанс, который вез наличность банка, и часть этой наличности передал в банк отец той самой девушки. Вскоре после Форд Мейсон заплатил за отца в баре — вспомнил, Канингем его фамилия — и тот узнал золотой, который сам отнес в пострадавший банк. Он его узнал по двум зарубкам, сделанным прямо под датой. Естественно, ничего тогда не сказал, но принялся об этом размышлять и написал своему другу в военное министерство.
Про офицера по имени Форд Мейсон там ничего не знали, а описание совпадало с внешностью дезертира, позже участвовавшего в налете на банк вместе с Лэнгдоном Муром, Чарли Адамсом и еще одним по фамилии Велз.
Канингем представил Мейсону эти факты, и началась перестрелка. Отец оказался тяжело ранен, а дочери прострелили руку. Случайно, я уверен. Как бы там ни было, Форд Мейсон те места покинул навек, а мисс Канингем уговорила отца не предъявлять обвинения.
Борден Чантри слушал молча, без реплик. Ничего необычного в этой истории не было. На Западе ваш сосед в дилижансе или в ресторане мог оказаться принцем и мог оказаться вором, и никто не был расположен задавать лишние вопросы. Каждого принимали на слово, разве что он проявлял себя каким-то иным.
— Останетесь в городе?
— Говорите, моего брата похоронили? Надпись на могиле есть?
— Пока нет. — Чантри неловко подвинулся на стуле. — Видите ли, мы не знали, кто он, когда его хоронили. Могилу пометили тем не менее.
— Спасибо. — Сэкетт встал. — Займусь этим сам. Я служил в полиции и понимаю ваше положение, но, если мы что-то можем сделать, пожалуйста, сообщите.
Он помолчал.
— Понимаете, маршал, мы хотим, чтобы убийца ответил перед законом. Настаиваем на этом, если выразиться точно. Если выяснится, что вы не в силах его найти, придется нам принимать меры.
Я в этом году скот не отправляю, так что несколько месяцев свободных у меня есть, а когда у меня время выйдет, всегда могут вступить Боб, Телль и Оррин.
Потом, у меня есть родня — там и сям по стране, и иногда они тоже могут выкроить время и приехать. Пусть уйдет год, даже два или три. Мы от этого дела не отступимся, маршал. Даже если понадобится пять лет, или десять, или двадцать… мы все еще будем крутиться около и разбираться, что к чему. И со временем один из нас его выловит. Когда-нибудь и где-нибудь.
— Хотите перевезти тело?
— Брата? Нет. Папаша мой так говорил: «Щепки должны лежать, где упали», — и мы считаем, так и надо поступать. Порядочно Сэкеттов зарыто по разным краям, и большинство — там, где упали. Так что Джо мы оставим, куда вы его положили. Только надпишем могилу, чтобы люди знали, где он сделал свою последнюю заявку.
Тайрел Сэкетт вышел из дверей, а Борден Чантри остался сидеть один, забыв про холодный кофе в чашке.
Теперь он знал. И должен делать свое дело. И дело это ему не по душе.
Он повернул к своему дому и открыл ворота. Постоял там, глядя на маленький беленький домик. Наемное жилье всего-навсего, но для них оно было семейным приютом. И Том будет помнить его, когда даже ранчо будет забыто. И пещеру, открытую им около родника.
Он вошел, приблизился к стене, снял запасной револьвер и проверил его. Заткнул его за пояс. Бесс смотрела на мужа большими испуганными глазами.
— Беспорядки, Борден?
— Да вроде не предвидится. Нужно произвести арест.
— Будь осторожен.
— Буду, но он человек глупый. Шестерых убил, чтобы прикрыть преступление, за которое его никто не преследовал. Наделает и еще глупостей, чего от него ждать.
— Борден? Кто он?
Борден поднял руку.
— Погоди, Бесс. Не хочу называть имя, пока не будет такой необходимости. Держи для меня горячий ужин, мне он понадобится.
Он вышел со двора и аккуратно закрыл за собой ворота. И потом отправился широким шагом к городской улице.
Глава 19
Получасом раньше Ким Бака встал со стула и отложил журнал, который читал. Он заметил тень около дверей. И только ступив на порог, обнаружил, что в живот ему упирается револьвер.
Внешность человека была ему знакома, а вот имени его Бака не знал. Но что до самого револьвера, тут вопросов не возникало. Кольт сорок четвертого калибра, весьма авторитетное оружие.
Он попятился обратно в канцелярию.
— В чем дело?
— Валяй в ту камеру, — негромко произнес человек, — и тогда проживешь достаточно, чтобы узнать. Раз пикнешь, и никогда не узнаешь ничего.
— Звучит заманчиво, только есть у меня сомнения насчет того, кто напишет конец новеллы.
— Давай, лезь в камеру. И если закричишь, первым в эту дверь войдет Чантри и ляжет мертвым, даже не сообразив, что творится.
Он закрыл и запер камеру, затем шагнул к узилищу Сильвы и открыл его.
— Твоя одежда в переднем помещении, в шкафу. Там же твое оружие. Но я еще принес вот это. Может, больше понравится.
«Это» было тяжелым двуствольным дробовиком с повышенной скоростью вылета. Наверняка заряжено картечью.