Уж не служит ли придаток семени своеобразной приправой к муравьиной пище? Может быть, он возбуждает аппетит или действует одурманивающе? Как бы то ни было, у муравьев нет единодушия по отношению к семенам-мирмекофилам, и если одни заносят их в жилище, то другие стараются утащить как можно дальше.
Семена кандыка, перловника и ириса-касатика мы нашли у муравьев, живущих в лесах Западной Сибири. В горах Алтая у них другие избранники: маленькие круглые с тонкими нежными придатками семена фиалок, беловатые крупные семена первоцвета, из которых фармакологи готовят сильное сердечное средство, семена одного из ядовитейших растений — аконита. Наверное, немало и других растений, обожаемых муравьями. Медицине следовало бы изучить эти растения. Может быть, они обладают лекарственными свойствами, полезными для человека.
Как часто в простом открывается сложное. Мирмекофильные растения содержат какие-то вещества, привлекающие муравьев, и муравьи-хищники неожиданно становятся вегетарианцами и волокут семена в муравейник. Но как только у семечка обглодан мясистый придаток, оно теряет привлекательность, становится неприятным, и муравьи выбрасывают семечко. В этом двойственном свойстве семечка и кроется вся сложность явления.
Муравьи выбрасывают наружу остатки пищи. Но обычно они складывают их рядом с жилищем в одно место. А вот семена мирмекофильных растений оттаскиваются далеко. Их будто прячут, чтобы они не отвлекали понапрасну трудолюбивый народ.
Потребность в воде у насекомых разная. Те, кто едят сочную, богатую влагой пищу, совсем в ней не нуждаются. И наоборот. Много воды надо насекомым, которые живут в сухом и жарком климате. И может быть, почти не нужна вода там, где всегда дожди, обильная роса да туманы. Обитатели пустыни — жуки-чернотелки, некоторые дровосеки и тараканы разучились летать. Их надкрылья срослись вместе, все тело оделось в прочный панцирь для того, чтобы задержать испарение из тела драгоценной влаги.
Не могут жить без воды и обитатели пустыни муравьи-жнецы. В их корме — сухих зернах — почти нет воды. Поэтому жнецы селятся только там, где есть подземные грунтовые воды. Иногда к ним, как нам удалось доказать, муравьи прорывают свои колодцы глубиной до полусотни метров. Точно так же ведут себя термиты — обитатели жарких пустынь. Их колодцы, как сообщает энтомолог Бурр, достигают глубины более 15 метров.
Пьют воду, высасывая ее из земли, и обитающие в почве насекомые. Жительница Нового Света — семнадцатилетняя цикада, прозванная так за то, что личинка ее развивается 17 лет, тогда как взрослая особь живет едва ли более месяца, добывает воду не только из корней растений, которыми питается, но и высасывает ее из почвы. Самцы Цифенемиа апикота и Цифенемиа елисони жадно пьют воду, поглощая ее в количестве, равном до трети веса собственного тела. И те, кто не испытывает ее недостаток, живут гораздо дольше страдающих от жажды. Недостаток воды не только сокращает жизнь, но и ведет к необратимым изменениям в организме. Так, у некоторых бабочек, утоляющих жажду росой, если долго ее не бывает, наступает бесплодие.
В жарких пустынях многие насекомые, страдая от жажды, нападают на человека и домашних животных, обнаружив капельки пота.
...Из узкой долины дорога выходит на высокий холм, с которого открывается широкий распадок и довольно большие и густые заросли тростника. За ними виднеется развалившаяся муллушка[6] и несколько раскидистых кустов колючего джингиля. Откуда здесь, в сухом распадке, посреди обширной безводной лёссовой пустыни, могли оказаться вода и тростники?
Но раздумывать не приходится. Запасы воды в бачке давно исчерпаны. За несколько дней экономного пользования водой руки и лицо потемнели от грязи. Вода очень кстати.
К тростниковым зарослям с дороги вела едва заметная тропинка, заслоненная цветущими маками. Каково же было наше разочарование, когда выяснилось, что такие стройные и высокие тростники, каким расти бы на берегу большого озера или реки, были на совершенно сухой земле без каких-либо признаков воды. Дело осложнялось. До реки Или по прямой линии, через холмы и овраги километров двадцать. Дорогу в ближайшее ущелье, где мог бы оказаться ручей, мы не знали.