…Жизнь Рахмона Сафарова за последнее время круто изменилась. Все, что он когда-то имел – прибыльную работу, собственный офис, любовницу, – ушло безвозвратно. А вот долги, огромные долги, остались. Чтобы их вернуть, ему ничего не оставалось, как податься в гастарбайтеры; стать одним из тех, кого он раньше считал людьми низшей касты, кого, сидя за своим рабочим столом с пренебрежительным видом, называл не по имени, а по порядковому номеру в списке.
«Теперь, Рахмон, ты мой раб. Будешь пахать на московских стройках годами, жрать вермишель, тесниться в вагончиках-бытовках, пока не вернешь мне все до копейки. Если попытаешься сбежать – то прежде чем сделать это, подумай о семье», – сказал ему тогда Хайдаров и указал на дверь.
Сафаров сидел в хвосте автобуса, пристально разглядывая Андрея Ларина, расположившегося рядом с водителем. Он не мог припомнить, где видел этого человека, но точно знал, что с ним уже встречался. В голове новоиспеченного гастарбайтера мелькали запавшие в память картинки из прошлой жизни: шумная чайхана с кальянами, голая любовница на скомканной простыне, прыгающий от радости сынишка… Кадр сменялся кадром, эпизод эпизодом… Но одна из очередных картинок, спроецированная его сознанием, на мгновение задержалась. В легкой дымке Рахмон увидел дорогую тачку и сексапильную блондинку в вызывающей мини-юбке, сидевшую за рулем. Мрачную свалку, покореженные остовы машин и лицо сероглазого мужчины, заносящего над головой Сафарова автомобильную рессору.
«Это он вырубил меня тем вечером и забрал все документы… – Сафаров, не сводя глаз с Ларина, мстительно стиснул зубы. – Это из-за него я потерял все, что у меня было… это из-за него Хайдаров поставил меня на счетчик… тебе не жить, сволочь».
Рахмона буквально трясло от злости: бешено пульсировали виски, подрагивали лицевые нервы, перекошенное от злобы лицо наливалось кровью, непослушные пальцы барабанили по подлокотникам. Казалось, что Сафаров сейчас сорвется с места, пробежит между рядами кресел и, вцепившись в горло Ларину, начнет того душить – очень и очень медленно, наслаждаясь каждой секундой.
– Ты чего, Рахмон? Пучит, что ли? – справился сидящий рядом земляк.
– Закрой пасть, – прошипел Сафаров.
Несмотря на пережитый шок, к Рахмону потихоньку начало возвращаться самообладание.
«Спокойно. Прикончить его ты еще успеешь, – твердил себе гастарбайтер. – А может, эта встреча – подарок судьбы, уникальный шанс вернуть себе уважение и реабилитироваться в глазах Хайдарова? Нужно срочно связаться с Тофиком и все тому рассказать. Но как? Телефона у меня нет, да и вряд ли в скором времени он у меня появится. Что же делать?»
Ответ на этот вопрос нашелся сам собой. В автобусе было всего два человека, которые имели прямую связь с Хайдаровым: Андрей Ларин и скуластый. Обращаться к первому Сафаров, естественно, не собирался. А вот ко второму – почему бы и нет? К тому же в бытность директором одного из филиалов фирмы «Гермес» Рахмону доводилось пару раз видеть этого громилу. Он даже помнил, как его звали – Тангол Алиев.
– Извините, уважаемый, можно с вами поговорить? – Набравшись смелости, Сафаров осторожно тронул за плечо сидевшего впереди Тангола.
Тот поначалу никак не отреагировал. А когда Рахмон уже собирался позвать его в очередной раз, резко обернулся. Грозный взгляд скуластого заставил Сафарова буквально влипнуть в спинку сиденья.
– Чего? – недовольно прохрипел Алиев; он не любил, когда его дергают по всяким пустякам.
Рахмон уже успел пожалеть, что обратился к этому громиле. Но обратной дороги у него не было. Как говорится, сказал «А», говори и «Б». И, заикаясь от волнения, он поведал Танголу все, что ему было известно.
Алиев, ничего не ответив, повернулся к Сафарову затылком. Информация, которую он только что получил, не внушала ему доверия. И на то были объективные причины. Одна из них – то, что Ларин работал бригадиром у Хайдарова и безукоризненно выполнял свои обязанности, отчего считался человеком благонадежным. Тем более перед самым отбытием в Москву, на вопрос Тангола: «Если возникнет форс-мажорная ситуация, то к кому в России я могу обратиться за помощью?», Тофик, недолго думая, ответил: «К Андрею. Он – один из немногих, кому я доверяю». А просто так на ветер директор «Гермеса» слов не бросал.