И дѣйствительно, она его «любя» удивительно ловко тащитъ «за волосья».
Малороссійская народная пѣсня и литература также даетъ много матеріаловъ для этого дѣла. Мы не будемъ приводить большихъ примѣровъ; но, чтобы подтвердить наши слова, выписываемъ нѣсколько строкъ изъ извѣстной думы о казацкой жизни:
Изъ этого мы видимъ, что многое только стоитъ поддержать, и что многое даже и поддержки не требуетъ, потому-что, повторимъ слова г. Снегирева, составляетъ «елементъ народности».
Впрочемъ, этимъ мы указали только на одну сторону приложенія лубочныхъ картинъ къ современной общественной жизни; но этимъ далеко не исчерпывается наша задача. Кромѣ распространенія въ народѣ здравыхъ общественныхъ идей, мы заняты въ настоящее время его грамотностью, ознакомленіемъ его съ лучшими проявленіями русской духовной жизни; съ заповѣдными русскими пѣснями; съ тѣми поэтическими созданіями русскаго генія, въ которыхъ зерно народности глубоко вкоренилось, или даже составляетъ самое основаніе. Что же можетъ лучше лубочныхъ картинъ служить этому? На чемъ впервые русскій книжникъ пытаетъ свое знаніе, свою грамотность — какъ не на нихъ? Отчего-же вмѣсто безсмысленныхъ надписей не печатать лучшія русскія стихотворенія Пушкина, Кольцова, Дельвига, Цыганова, А. К. Толстаго, Некрасова? Тѣмъ болѣе, что даже и въ этомъ уже имѣются образцы; такъ, напримѣръ, существуютъ картинки къ стихотвореніямъ Кольцова: «Въ золотое время хмѣлемъ кудри вьются»; къ поэмѣ Лермантова «Пѣсня про царя Ивана Васильевича, молодаго опричника и удалаго купца Калашникова»; къ стихотворенію «Что печально глядишь, что на сердце таишь?» къ баснѣ «Раздѣлъ» и еще къ нѣкоторымъ другимъ, и между прочимъ къ знаменитому романсу «Подъ вечеръ осенью ненастной».
Къ сожалѣнію, по русскому обычаю, все это коверкается, уменьшается, прибавляется и т. д. Въ стихотвореніи «Что печально глядишь?» находится подобный куплетъ, состряпанный русскою безграмотностью:
Кончается эта пѣсня слѣдующими великолѣпными стихами:
Кольцовская пѣсня «Кудри» имѣетъ на лубочныхъ картинкахъ такой конецъ:
И далѣе — ничего.
Болѣе чѣмъ другимъ посчастливилось «Пѣснѣ про царя Ивана Васильевича».
Лубочныя картинки, изображающія малороссійскаго кобзаря, или запорожца, до-сихъ-поръ встрѣчаются въ малорусскихъ хатахъ. Предметовъ изображенія не много: самъ казакъ, играющій на бандурѣ, пасущійся конь, и вдали повѣшенный къ верху ногами жидъ — «рандарь», или «мостивый панъ» полякъ. Подпись довольно длинная, но чтобы показать ея достоинство, мы приводимъ ее здѣсь вполнѣ, какъ образецъ малорусскихъ подписей, имѣющихъ общественное значеніе.