Полковник и офицеры батальона приняли Уинстона враждебно, им не по душе были политики, переодетые солдатами. Однако Черчилль виду не показал и вскоре повел свой батальон в бой. Его участок находился в секторе Нев-Шапелль, что в Артуа, — весной там начались ожесточенные бои. Для Уинстона началась новая жизнь, полная опасностей и испытаний. Никакого комфорта и беспрекословное подчинение гвардейской дисциплине. Понемногу его мужество и стойкость снискали ему уважение товарищей, и они с искренней радостью приняли Черчилля в свой круг. У него, правда, и не было другого выбора, кроме как стоически переносить тяготы фронтовой жизни в доставшемся его батальону нелегком секторе. Выкопанные кое-как окопы не были оснащены должным образом и представляли собой превосходную мишень для противника, не прекращавшего бомбардировок ни днем, ни ночью. Изо дня в день бойцам приходилось бороться с грязью, дождем и холодом, не говоря уже о полчищах летучих мышей. Однажды в убежище Черчилля, служившее штабом его батальону, угодил вражеский снаряд — к счастью, Уинстона в этот момент там не было.
Проведя несколько недель на линии огня, Черчилль воспользовался полученной в начале декабря передышкой и составил небольшое эссе под названием «Варианты наступления». В этом сочинении он развил идеи, долгое время не дававшие ему покоя. В бытность свою первым лордом адмиралтейства он уже пытался воплотить их в жизнь в виде опытных образцов так называемых сухопутных кораблей (landships). По мнению Уинстона, для того, чтобы атаковать и обратить неприятеля в бегство, не подставляя под пули «нагую грудь солдата», необходимо было использовать новые передвижные механизмы, своего рода огромные бронещиты на колесном, а еще лучше на гусеничном ходу. В неуемном воображении Черчилля эти изрыгающие огонь бронещиты, неуязвимые для пулеметов неприятеля, должны были прикрывать собой около дюжины человек, карабкаться по склонам, сметать заграждения из колючей проволоки, подбираться к вражеским окопам и брать их штурмом, обстреливая продольным огнем[116]. Таким образом тупик окопной войны был бы пройден, и да здравствуют старые добрые сражения с атаками и победами! В это же время Уинстон свел знакомство с молодым гусаром капитаном Луисом Спирсом (тогда его еще называли Спайерсом[117]), командированным в 10-ю французскую армию. Уинстон и Луис сразу же подружились и вместе отправились осматривать участок фронта в районе Нотр-Дам-де-Лоретт, затопленный кровью и крысами, пожиравшими трупы. В 1940 году генерал Спирс был основным посредником между британским премьер-министром и генералом Де Голлем.
Вблизи линии фронта: Черчилль в окружении французских офицеров.Декабрь 1915.
Тем не менее, напрасно Уинстон пытался ободрить Клементину, в радужных тонах описывая ей свое пребывание на фронте: «Я вновь обрел покой и счастье, которых не испытывал уже долгие месяцы». Напрасно он убеждал лорда Керзона в том, что фронтовая жизнь многому его научила и избавила от забот («веселая жизнь с прекрасными людьми»). Временами Уинстона вновь охватывало уныние, а чувство разочарования и вовсе не покидало его[118]. Согласно новому распоряжению Асквита, Уинстона не могли произвести в чин бригадного генерала, и ему пришлось расстаться и с этой надеждой, которую он лелеял уже несколько недель. Совсем некстати сэр Джон Френч был снят со своего поста накануне Рождества, а новый генерал сэр Дуглас Хейг, ставший командиром британской армии во Франции, не проявлял к Уинстону особой симпатии. На несчастного потомка герцога Мальборо вновь вылили ушат холодной воды: 1 января 1916 года его командировали в шотландский пехотный полк в чине подполковника. В распоряжение Черчилля поступил 6-й батальон Шотландских королевских стрелков.
Стрелки приняли Уинстона холодно в силу тех же причин, что и гренадеры, однако вскоре их отношение к опальному политику переменилось. Батальон в составе семисот человек, из которых тридцать были офицерами, принадлежал к полку со славным прошлым, восходящим к 1678 году. Увы, в сентябре полк понес большие потери в ходе кровопролитного сражения при Лосе. Тогда стрелки потеряли половину личного состава убитыми и ранеными, в числе которых — все кадровые офицеры. Новобранцы же были слишком молоды и неопытны. В первую очередь Черчиллю надлежало реорганизовать и обучить вверенное ему подразделение. Задача была как раз по нему, и он с ней блестяще справился. Затем он сделал своей правой рукой кадрового капитана из числа своих друзей, шотландского баронета и гвардии офицера сэра Арчибальда Синклера. Синклер был так же, как и Черчилль, увлечен авиацией. Капитан придавал уверенности подполковнику, и они прекрасно ладили. Их дружба прошла испытание временем: Синклер был бессменным министром авиации в кабинете Черчилля с 1940 по 1945 год.
Безусловно, методы Черчилля не всегда укладывались в общепринятые рамки, однако они были хороши тем, что способствовали поддержанию морального духа в батальоне, заставляли солдат и офицеров почувствовать себя сплоченной командой. Так, впервые собрав своих офицеров, Уинстон без обиняков объявил им: «Господа, мы ведем войну со вшами!» И принялся читать лекцию о происхождении и повадках «Пулекс европеус» — чем они питаются, какие имеют привычки и какова их роль в войнах прошлого и современности[119]. В считанные дни обаяние Черчилля распространилось на подчиненных. Его чары снискали ему возраставшую с каждым днем популярность как среди офицеров, так и среди простых солдат, которые в большинстве своем были родом из графств Эйршир и Гэллоуэй, что в Лоулэндсе. А связного французского офицера, прикомандированного к батальону Уинстона, звали Эмиль Эрзог, он же Андре Моруа.
Сто дней, которые Черчилль провел во Фландрии, командуя своими шотландскими стрелками, заметно его изменили. После короткого подготовительного периода батальон принял участие в сражении в конце января 1916 года. Шотландским стрелкам достался участок длиной в один километр в уголке Бельгии, еще остававшемся в руках союзников. Линия фронта проходила по самой границе с Францией, к северу от Армантьер. Передовая база батальона располагалась в деревушке Лоранс, которую бойцы переименовали в «Плаг-Стрит» (отангл. plug — затвор, пуля). Шпиль местной церкви был сорван вражеским снарядом еще в марте, но, несмотря на бомбежки, в деревушке еще оставалось несколько мирных жителей. На передовой позиции противников разделяла нейтральная территория шириной в сто пятьдесят — триста метров. По ту сторону границы, на французской земле разместился штаб командования батальоном — в монастыре, окрещенном «богадельней». Там проживали две монахини, к которым Черчилль проникся искренней симпатией. А вокруг простирался унылый пейзаж — «жалкие фермы, затерявшиеся в океане размокших полей и в грязи дорог»[120], — как писал Уинстон.
«Полковник Черчилль» изо дня в день объезжал свой участок, проверял оборонительные сооружения, осматривал мешки с песком, ведь немецкие артиллеристы без работы не сидели — однажды они метким выстрелом разворотили комнату, служившую Уинстону спальней. А ночью он патрулировал окопы, сопровождаемый верным Синклером. На фотографиях того времени Черчилль запечатлен в длинном плаще, широких сапогах, с револьвером и электрическим фонариком у пояса, в серо-голубой французской каске, подаренной одним генералом, соседом по фронтовому участку. Щеголь-Уинстон предпочитал ее плоской каскеtommiesи шотландской шапкеglengarry.
Уинстон был известным человеком и не мог оставаться незамеченным, тем более что время от времени его посещали высокие гости. Впрочем, иначе и быть не могло. Не мог он слиться с безликой массой офицеров экспедиционного корпуса. Его высокое общественное положение давало ему право на неоспоримые привилегии: широкий таз для омовений, дорогое белье, сигары, шампанское и коньяк — все это заботливо пересылала ему из Лондона Клемми. Однако Уинстон никогда не давал окружающим повода почувствовать свое превосходство. Когда он покидал батальон, все искренне сожалели о его уходе, ведь он был добрым, гуманным командиром. Уинстон завоевал себе авторитет с первых же дней пребывания в батальоне. Один из офицеров шутливо заметил: «Мы ночи напролет гадали, какой же приказ он отдаст на следующий день, а днем исполняли его приказы»[121].
116
См. Мартин Гилберт, третий том «официальной биографии», 1914—1916, с. 591—592. «Варианты наступления» приводятся также в The World Crisis.
118
См. Мартин Гилберт, третий том «официальной биографии», 1914—1916, с. 580: письмо Клементине Черчилль от 22 ноября 1915 г., а также с. 603: письмо лорду Керзону от 8 декабря 1915 г.
119
См. Капитан Икс (псевдоним Эндрю Гибба), With Winston Churchill at the Front, London и Glasgow, Gowan and Gray, 1924 г., с. 21—22. Эта книга воспоминаний, написанная шотландским адвокатом, бывшим командиром роты и на протяжении двадцати пяти лет являвшимся профессором права (его кафедра была учреждена английским королем) в университете Глазго, представляет собой кладезь сведений о тех трех месяцах, что Черчилль провел на фронте во Фландрии.
120
Письмо Клементине Черчилль от 7 января 1916 г.: см. Мэри Сомс, Clementine Churchill, London, Cassell, 1979 г., с. 238.