Помимо страсти к разведке и шпионажу, Черчилль проявлял большой интерес к работе тайных агентов, то есть к подрывной деятельности на территории противника. Поэтому в июле 1940 года, когда положение Англии, оставшейся без союзников и со дня на день ожидавшей вторжения вражеских войск, было крайне тяжелым, премьер-министр создал невиданную доселе организацию. Речь идет об Отделе специальных операций (Special Operations Executive — SOE), которому было уготовано славное будущее и который развернул бурную деятельность не только на территории всей Европы, но и в Азии. Название для этой организации придумал сам Невилл Чемберлен. Создание отдела стало последним общественным делом, в котором он принял участие. Как только решение об учреждении новой организации было принято (произошло это приблизительно 16—22 июля 1940 года), Черчилль приписал ее, что довольно странно, к министерству экономической войны (Ministry of Economic Warfare). Во главе этого министерства стоял лейборист Хью Далтон, к которому Черчилль не испытывал особой симпатии.
Таким образом, система организаций, ответственных за ведение психологической, подрывной и разведывательной деятельности, развивалась и усложнялась. Причем внутри системы не обходилось без соперничества, разногласий и конфликтов. И все эти многочисленные и разнообразные службы находились под бдительным присмотром премьер-министра. С одной стороны, главенствующее положение в этой системе занимали два старейших учреждения, датируемые, как уже упоминалось, 1909 годом и подчинявшиеся военному ведомству. Это отдел Разведывательного управления ВР 5, или Военная Разведка 5, который еще называли службой безопасности. Отдел обезвреживал чужеземных шпионов в основном на территории Великобритании. А также второй отдел Разведывательного управления ВР 6, или Военная Разведка 6, в обиходе — просто «служба разведки» (Secret Intelligence Service). Этот отдел развивал свою деятельность по преимуществу на чужой территории. С другой стороны, к уже существующим добавились три новые службы, созданные в 1940 году: ВР 9, или «служба спасения», занимавшаяся организацией побегов и подчинявшаяся военному ведомству; ОСО, или Отдел специальных операций (Special Operations Executive — SOE), подчинявшийся министерству экономической войны; и, наконец, ОПБ, или Отдел политической борьбы (Political Warfare Executive — PWE), ответственный за пропаганду и подчинявшийся одновременно министерству иностранных дел и министерству информации.
Черчилль инициировал создание Отдела специальных операций, поскольку считал необходимым срочно восстановить связь с оккупированным континентом. Ведь до сих пор англичане были изгнаны и отрезаны от Европы. Итак, первая задача, поставленная перед отделом, заключалась в том, чтобы отправить в тыл противника небольшие группы саботажников для подрыва военного производства. Но пока это были лишь первые слабые попытки, хотя к тому времени отдел и создал уже несколько центров по подготовке саботажников. Тогда же руководству отдела пришла мысль переправлять своих агентов в тыл к врагу по морю или высаживать на неприятельской территории парашютные десанты. Однако из-за такого обилия идей вскоре стало непонятно, кто что должен делать и кто что — разведывать, эта путаница сразу же осложнила работу отдела.
Черчилль, чье богатое воображение не поблекло с годами, помнил о печальной истории шуанов, карбонариев и клефтов и потому решил пойти другим путем — путем вооруженных восстаний и подрывной деятельности. Он рассудил, что, разжигая дух сопротивления в жителях оккупированных территорий, можно мобилизовать их на борьбу с врагом, тогда они сделают жизнь оккупантов невыносимой и, кто знает, может быть, в один прекрасный день даже станут помогать регулярным войскам союзников в борьбе за освобождение Европы. Британский премьер-министр, хорошо знавший историю и всегда проявлявший склонность к периферийной стратегии, считал диверсионную войну, которая была известна еще в глубокой античности, эффективным способом борьбы с противником.
Диверсионная война характеризовалась подрывной деятельностью в тылу противника, участием в ней добровольцев и партизан, способностью сплачивать бойцов и мирных жителей, соединять разрозненные силы, несмотря на разнообразие используемых ими средств. Диверсионная война сразу же ставила противников в неравные условия. Конечно, у одного было больше оружия, техники, различных средств связи, что обеспечивало его военную и политическую мощь, а у другого, бедняги, не было никаких технических ресурсов, и он отчаянно пытался оказывать хоть какое-то сопротивление врагу. Но парадокс заключался в том, что как раз эта несоразмерность технических средств оказалась на руку самому «неимущему», поскольку «параллельная война», а попросту герилья, — это оружие слабого в борьбе с сильным — есть не что иное, как возможность наносить удары, уклоняясь от ответных ударов противника. Ведь партизаны обладают значительными преимуществами — они быстро и незаметно для врага меняют свои позиции, хорошо знают местность и пользуются покровительством населения. Минимальная материальная база, максимальный результат — вот секрет эффективности диверсионной войны, позволившей европейцам в этой «борьбе Давида с Голиафом» изменить ситуацию в свою пользу.
Именно партизанскую войну имел в виду Клаузевиц, когда говорил о «чем-то легком и неуловимом, что не должно материализовываться в плотное тело», сохраняя способность расшатывать фундамент вражеской армии, наподобие «тлеющих угольков, медленно превращающихся в языки пламени»[295]. Полковник Лоуренс, сторонник военных действий за пределами населенных пунктов и большой друг Черчилля, также призывал прибегнуть к тактике молниеносных атак с последующим отходом. По его мысли, осуществлять эти атаки должны были неуловимые и неуязвимые отряды без фронта и тыла, которые могли бы просачиваться во все уголки, подобно газу.
Не случайно в июле 1940 года, приказав создать подразделения ОСО, Черчилль сравнил их с ветром, распространяющим пожар. «А теперь, — сказал премьер-министр, — воспламените Европу!»
Министр Хью Далтон, которому было поручено координировать различные формы этой борьбы, называл ее «четвертым оружием» наряду с армией, флотом и авиацией. «Война теней» наиболее активно велась именно во время борьбы с оккупантами-фашистами. Тому были две причины: с одной стороны, политико-идеологический характер конфликта, с другой — появление новых технических возможностей, связанных с развитием радио и авиации. Теперь можно было безнаказанно преодолевать пространство, занятое врагом, и налаживать регулярную связь между бойцами, сражавшимися в тылу противника, и войсками союзников.
Кроме того, диверсионная борьба становилась все более многообразной. Из военной она превращалась в политическую, из политической — в идеологическую, социальную... А порой к ней можно было применить все эти характеристики одновременно. Тем более что борьба с оккупантами вскоре породила у европейцев желание изменить после войны существующую структуру общества и государства. Таким образом, британский премьер-министр столкнулся с новыми трудностями. Ведь хотя Черчилль и выступал инициатором организации диверсионной борьбы в тылу врага, в то же время он оставался человеком глубоко консервативным. Так «малая война» сливалась с «большой войной» в рамках всемирной геостратегии.
Глава седьмая
ВЕЛИКИЙ АЛЬЯНС. 1941—1945
Восток и Запад: между Сталиным и Рузвельтом
Для Черчилля все внезапно изменилось в 1941 году. Неожиданный поворот судьбы спутал все карты. 22 июня в войну вступил Советский Союз, а 7 декабря — Соединенные Штаты. Теперь Англия была уже не одна. В борьбе с Гитлером у нее появились союзники, однако именно она оказалась центральным звеном в межконтинентальной коалиции. Отныне война стала мировой, а Британия возглавила «Великий альянс», как называл антигитлеровскую коалицию сам Черчилль, — в честь альянса, составившегося против Людовика XIV во времена знаменитого герцога Мальборо, предка премьер-министра. На протяжении четырех лет Черчилль был одновременно и антрепренером, и исполнителем главной роли в этом грандиозном действе, предпринятом с целью разрушить ось Берлин — Рим. Именно этой задаче посвятил Черчилль всю свою энергию и деловитость. Он дал жизнь новой геополитике, которую старался не выпускать из-под своего контроля и которая характеризовалась — прямо по Шекспиру — «трехчастным делением мира»[296].
295
Карл фон Клаузевитц, Delaguerre, Paris, Minuit, 1955 г., часть вторая, глава двадцать шестая, с. 552 и 554.