- Игра складывается неудачно, - заметил Саймон. - Похоже, наше положение становится серьезным.
- Если в городе остались еще вриколы, способные двигаться... - сказал Хургин. - О! Смотрите! Ваше защитное кольцо прорвано! Чудовище перевернуло светильник!
- Если там есть живые вриколы, они сейчас кинутся на нас и начнут убивать, - кивнул Саймон. - Я надеялся продержаться, пока они все не сгинут. Теперь... похоже, можно рассчитывать лишь на рыжебородого, посланного против самого Мирдина.
Вдруг один из всадников вскрикнул и вывалился из седла. За ним другой, и третий. Саймон посмотрел туда из-под руки.
- По крайней мере, один из вриколов жив, - сказал он. - О... И там человек упад. Нет, их больше одного. Хургин, похоже, мы проиграли. Какое несчастье!
21
Сквозь густеющий туман Оуэн продвигался все ближе к цели. Подземный ход расширился, и Оуэна окружал уже не бледно-сиреневый свет, а та белесая жемчужная мгла, которую он не мог забыть с прошлого посещения.
Тоннель кончился. Оуэн открыл маленькую дверь и вышел.
Крутом разливалось белое сияние, без теней, без видимого источника. Но мгла исчезла. Теперь он видел ясно весь сад и все, что в нем было.
Оказалось, что дверь, в которую он прошел, находится в гладкой стене, и теперь он стоял на возвышении, высоко над огромной пещерой. Вниз вела лестница, но сверху Оуэн видел далеко, почти до другой стены подземного сада. Река из его сна, тихая и сверкающая, пролегала по дну пещеры, и резные силуэты каменных деревьев отражались в ее неподвижных водах. А среди деревьев стояли белые дома. Но на этот раз здесь не было никаких голосов. Все будто замерло в тихом сне смерти.
Оуэн почувствовал резкий сладковатый запах, который он хорошо знал: это был запах тления, который разносится над полем битвы в последующие дни после боя. Он поморщился и повернулся, чтобы идти вниз.
Мирдин Велис стоял у схода с лестницы и снизу вверх смотрел на Оуэна.
Он был юн, хладнокровен и спокоен, как всегда. Глаза его бесстрастно скользнули по фигуре Оуэна, а губы растянулись в улыбке.
- Ну что, Оуэн из Маррдейла, - сказал он, - ты все же надумал вернуться?
Оуэн на секунду заколебался, а затем пошел прямо к волшебнику.
- Если ты не знаешь, зачем я пришел, значит, ты вовсе не такой чародей, каким тебя считают, - ответил Оуэн, приближаясь к волшебнику. Тот, все еще улыбаясь, качнулся, словно облако, и отступил назад. Оуэн двинулся дальше, не поднимая топора, а держа его в руке свободно.
- Ты умен, Оуэн, - снова сказал Мирдин. - Ты не ударил меня. Может, ты окажешься еще мудрее? Может, ты захочешь взять ту, что я могу дать тебе, и послужить мне еще немного?
- Что ты задумал? - спросил Оуэн, продолжая идти прямо. Далеко впереди он заметил дом, который искал, и направился прямо туда. Мирдин медленно плыл с ним рядом.
- Я дам тебе все, - мурлыкал колдун, - прекраснейшую из женщин Земли или столько женщин, сколько ты пожелаешь. Прекрасные дома и слуги - все, что ни попросишь. И даже больше... вечную жизнь, если захочешь.
- Те радости, что уготованы вриколам? - поморщился Оуэн. - Нет, любезный волшебник, я уже знаю кое-что об этом.
Мирдин беззвучно рассмеялся:
- Есть иные способы продления жизни. Их много... Ну, так чего же ты пожелаешь?
- Это трудный вопрос, - сказал Оуэн. - Я из тех, кто сегодня стремится к одному, завтра - к другому, а овладев чем-либо, тут же теряет к этому интерес. Так что, похоже, тут ты не можешь помочь мне, чародей.
- Подожди, Оуэн... - Мирдин подплыл ближе. - Ты получишь много, много больше, чем даже можешь себе вообразить. Неувядающую радость, ощущения постоянно новые и свежие...
- Я верю тебе, колдун, - ответил Оуэн, не сбавляя шага.
- Я расскажу тебе, как все это начиналось, - зашептал Мирдин. Слушай, рыжебородый... я когда-то правил этим народом, и это были мудрейшие, счастливейшие и самые могущественные из людей. Только одного боялись они - смерти и конца их великолепно устроенной жизни... А сделавшись вриколами, они покончили и с этими страхами. Не стоит много думать об обыкновенных серых людишках, ты и сам наверняка часто так рассуждал, ведь ты - отнюдь не заурядный человек. Ты поэт и мечтатель.
- Одна-две неопределенных мечты, - хмыкнул Оуэн, - и очень мало стихов.
- Но ведь ты осознаешь, что необычен. Ты уже достаточно знаешь человечество и понимаешь, что основная масса людей ничем не отличается от скота. И что плохого в том, что человек питается существами, которые ниже, чем ему подобные? Они ведь все равно смертны... почему бы вриколам не питаться ими? Они убивают друг друга из-за гораздо более ничтожных причин: из-за клочка земли, за неосторожное слово, из-за женщины...
- Если ты пытаешься убедить меня, что большая часть человечества глупа, то зря тратишь свой пыл, ибо тут я с тобой согласен, - отвечал Оуэн. Он на мгновение остановился, глядя в конец петляющей дорожки. - Я думаю, это твой дом, а?
- Я все равно выйду победителем, - зашипел Мирдин. - Я возьму верх, и тогда... ты пожалеешь, - ты, который отказался стать живым божеством.
- Твои вриколы вымирают, чародей, - отозвался Оуэн, нюхая воздух. Ничего себе божества. Сколько же их еще осталось у тебя на службе?
- Немного, - ответил Мирдин. - Но достаточно. А ты, глупец, рассчитываешь пережить мою смерть? Я буду отомщен...
- Об этом я и говорю тебе все время, - сказал Оуэн. - У меня нет выбора, колдун.
- Оуэн!
Это была Ринель. Она стояла на пороге дома из белого камня, который Оуэн тут же узнал. Она, улыбаясь, прислонилась к дверному косяку, и прекрасные волосы ее все так же развевались от невидимого ветра.
- Сверни с дороги, Оуэн, - лепетала она, - только на минуточку... а потом пойдешь дальше. Никого не осталось, Оуэн... все или мертвы, или улетели наверх, чтобы не умереть... я одна. Мне одиноко... Оуэн...
Он смотрел на нее, потирая бороду тыльной стороной ладони.
- Ты и вправду была очень красивой женщиной, Ринель, - наконец сказал он ровным голосом.
- Я во всех отношениях лучше тех, кого ты найдешь наверху, - с улыбкой ответила она.
- А как далеко от своего обиталища ты можешь теперь отойти, Ринель? спросил он. - Твоя сила почти на исходе, верно?