— Ты знаешь, что со мной было? — спросил Джонни.
— Конечно.
— Откуда ты можешь знать? Ведь тебя со мной не было. Ты куда-то делась.
— И никуда я не делась. Я спрыгнула в воду вовремя и вышла на берег.
— И ты видела, какой поднялся ураган?
— Никакого урагана я не видела и не могла видеть, потому что его не было.
— Как не было? — удивился Джонни.
— Ты можешь любого спросить на побережье, что никакого урагана в океане не было.
— Но как же так? — продолжал недоумевать все больше и больше мальчик.
— Его не было на побережье, но он мог быть посреди океана.
— Ты хочешь сказать, что я оказался посреди океана на своем плотике?
— Конечно, Джонни. Это именно так и случилось. Когда я вышла на берег и оглянулась, то плотика и тебя не было, — сказала Милли.
— Я пытаюсь понять и не могу. Что же ты сделала, увидев, что меня нет? — допытывался мальчик. — Побежала в полицию, чтобы поднять тревогу?
— Полиция ничем не помогла бы.
— Ты ничего не предприняла?
— Нет. Я пошла к тетушке, собрала вещи и уехала домой.
— Невероятно! — ахнул Джонни.
— И что же тут такого?
— Ты еще спрашиваешь, что же тут такого? Разве так можно? Мы же друзья, — напомнил он ей.
— Что мне было делать? Я знала, что ты посреди океана и что там бушует ураган, — беззаботно развела руками девочка.
— Как ты могла это знать?
— Ты вспомни, как все было...
Когда Джонни оттолкнулся от берега и плотик тихо поплыл по гладкой воде, Милли сказала:
— Жалко, что нет ни ветерка, а то мы подняли бы парус.
Джонни посмотрел на мачту, на которой висел парус, как траурный флаг.
— Жалко, что нет даже ветерка, — вздохнул Джонни.
Он подошел к мачте и стал разбираться, как расправляется парус, как он устроен. И тут его фантазия разыгралась. Он стал говорить, все более зажигаясь своей речью.
— Представляешь, Милли? Дует ровный и тугой ветер. Парус надулся, поскрипывает мачта. Веслом я направляю плот от берега. Мы уходим прямо в океан.
— Не придумывай, — отмахнулась девочка.
— Как это было бы здорово! — продолжал Джонни, воочию представляя то, о чем говорил. — Мы оставили бы этот скучный берег, на котором никогда ничего не случается. Изо дня в день одно и тоже — школа и дом, дом и школа. А там посреди океана — неведомый остров. И мы плывем к нему. Но что за плавание без приключений? Море — для мужественных и отважных. Это не лужа какая-нибудь. И вот посреди океана поднимается ураган.
— Джонни, перестань, — уже настойчивей повторила девочка, серьезно глядя на него.
Но мальчика уже нельзя было остановить. Разыгралась безудержная фантазия. Джонни живописал огромные волны, грохот ветра, молнии и устрашающую тьму ночи.
— Мы оказались в центре, в самом ядре урагана! — вскричал Джонни, воздев руки.
— Уж нет, — заявила Милли. — Это без меня.
Она соскользнула в воду и поплыла к берегу.
Теперь, сидя на стадионе, Милли спрашивала Джонни:
— Я тебя предупреждала?
— Как?
— Я просила — перестань?
— Да, я помню.
— Вот ты и получил, что хотел. Ты, и только ты, виноват в том, что произошло. Так что нечего смотреть на меня с осуждением!
— Погоди, Милли. Дай мне сообразить, — взмолился Джонни. — Что же получается? Ты знала, что я оказался посреди бушующего океана из-за того, что так вообразил? Но я же сочинял, я фантазировал.
— Но ведь все произошло так, как ты говорил, — убежденно произнесла девочка.
— Это правда, хотя невероятно... Но тебя же не было на плоту. А я фантазировал, что мы будем вместе.
— Меня выкинуло на берег. Я так хотела, — равнодушно пожала плечами Милли.
— И что же получается? — размышлял вслух Джонни. — Это же исполнение желаний. Как сказать точнее? Моя мечта превратилась в реальность. Разве такое может быть?
— Но было же.
— Это какое-то волшебство. Я не верю! — вскричал мальчик.
— Ну, не верь, если тебе угодно.
— Ас другой стороны — как я могу не верить, если это случилось со мной? Разве в наше время случается волшебство? — спросил он.
— Значит, случается.
— Тогда есть и волшебники. Один из них проделал со мной весь этот фокус. Надо найти его!
— Радуйся, что остался жив.
— Ты решила, что я погиб? Да что я спрашиваю? Если ты одна вернулась домой, то, конечно, поставила на мне крест, — сокрушенно опустил голову мореплаватель-неудачник.
— Слушай, Джонни. Ты не успел вернуться, как уже надоел мне. Что ты хотел? Чтобы я рвала на себе волосы и посыпала голову пеплом? Но ты же знаешь, что я не люблю страдать. Пусть этим занимаются те, кому это нравится. Ты сам себя толкнул на приключение. Не надо было придумывать этот ураган, и все обошлось бы нормально. А если человек сам виноват, то что его жалеть?
— Я должен найти этого волшебника, — мрачно произнес Джонни, занятый своими мыслями и не слушая того, что сказала ему девочка. — И кажется, я догадываюсь, кто это.
— И кто же? — насмешливо посмотрела на Джонни девочка.
— Твоя разлюбезная тетушка Берта. Вот кто!
Милли распахнула свои изумительные глаза. Джонни почувствовал, как оборвалось и полетело куда-то вниз его сердце — он не мог спокойно видеть эти глаза. Ему пришлось отвернуться, чтобы сердце вернулось назад.
— Со мной ничего подобного не случалось, пока мы не поехали погостить к твоей тетушке. Теперь я совершенно точно знаю, что она ведьма. Достаточно посмотреть на ее лицо, как тут же можно убедиться в этом. У настоящих ведьм именно такие недобрые и некрасивые лица, — убежденно произнес мальчик.
— Не оскорбляй мою тетушку. Она тебе ничего дурного не сделала.
— Откуда ты знаешь? Милли, мне кажется, что ты заодно с ней.
— Я тоже ведьма? И у меня злое, некрасивое лицо? — обиделась Милли.
Она выставила вперед подбородок, мол, посмотри внимательно на меня — нравится ли тебе такая юная ведьма?
— Я ничего такого не говорил и не думал. Речь идет о твоей тетушке, — продолжал упрямо настаивать мальчик. — Вот ты сказала недавно, что с берега пошла к ней, а уж потом поехала домой.
— Все так и было.
— Тогда почему она разыграла целый спектакль, доказывая, что не видела тебя?
— Ой! — махнула ручкой Милли. — Ты не знаешь моей тетушки! Она когда-то мечтала стать актрисой, но ничего не вышло. Ей не удалось попасть на сцену, но она стала играть в жизни. Она страсть как любит разыгрывать своего мужа, соседей, знакомых и всегда остается очень довольна своими проделками. Однажды она прикинулась глухонемой и притворялась три месяца. Соседи поверили и стали при ней говорить, не стесняясь — все равно не слышит. Даже муженек распустил язык. Ох, и устроила тетушка потом сцену!
На самом деле Милли немного лукавила, не все было так, как она говорила.
Тетушка Берта и впрямь до страсти любила розыгрыши, но ей и в голову не пришло бы устраивать спектакль с Бэтмэном и Джонни, если бы не подсказка Милли.
Когда Милли собралась уезжать домой, тетушка спросила:
— Где же твой кавалер?
— Ах, этот Джонни?! — воскликнула Милли. — Откуда я знаю! Может, уже дома.
— Вы рассорились? — спросила тетушка.
— Да ничего мы не ссорились! Просто он мне надоел, — ответила девочка.
— Тебе, я погляжу, все быстро надоедает. Если он придет, что ему сказать?
— Скажи, что ты меня не видела.
— Так и сказать?
— Да, так и скажи. Если захочется пошалить, можешь попугать его.
Когда тетушка проводила Милли, то сказала мужу:
— У этой девочки жестокое сердце.
Муж на это ответил:
— Вся в свою тетушку.
На что тетушка сказала:
— А что вас жалеть, мужчин? Разве вы нас жалеете?
Едва ли было правдой то, что у Милли жестокое сердце. Она же любила родителей, особенно папу. Но мальчишки совершенно пока не занимали ее.