- И все равно полиция нас быстро вычислит, - уныло брюзжал Лукко.
- С таким прикрытием, как у меня, копам вовек не добраться до нас, - не удержался от бахвальства Санчес.
- У вас есть прикрытие? - приятно удивился Лукко.
- Неужели ты полагаешь, садовая голова, что я отважился бы сбежать в Америку, не рассчитывая на солидное прикрытие? - пренебрежительно глянул на помощника Санчес.
- И кто же нас будет прикрывать от полиции и ФБР? - полюбопытствовал Лукко.
- Этого тебе знать вовсе не обязательно, - отрезал Санчес.
- А вы, часом, не блефуете, босс? - заподозрил неладное Лукко.
- Можешь быть спокоен, - заверил Санчес. - Человек, о котором я говорю, имеет большую власть. Он стоит так близко к президенту Америки, что его слово закон для полиции и ФБР. И если он запретит легавым трогать нас, то можешь быть спокоен, ни один волос не упадет с наших голов.
- А с какой стати этому большому человеку из Белого Дома покрывать таких, как мы? - удивился Лукко.
- Потому что до того, как этот тип стал советником президента, он был послом в Колумбии, - ответил Санчес. - Он изрядно подзаработал на экспорте наркотиков в Штаты. А помогал ему наживаться я. И если я разболтаю о наших совместных секретных операциях, этому типу придет конец. Поэтому он будет защищать нас от легавых, а мы будем жить в Америке, как короли.
Восхищенный этим планом босса, Лукко едва не запрыгал от радости. И если десять минут назад, улепетывая от черепашек-ниндзя, Лукко считал себя совершенно беззащитным, то в это мгновение возомнил себя неуязвимым.
Донателло, который подползал по веревке все ближе, не мог слышать этого разговора двух негодяев из-за шума мотора и плеска волн. Его отделяло от борта лодки расстояние менее трех футов.
Но как раз в этот момент Лукко захотелось баночного пива, которое лежало в пластмассовом ящике недалеко от мотора. Он встал, шагнул к корме моторки и только тогда заметил веревку, за которую прицепился гнусный черепашка.
Нечленораздельно завопив от ярости, Лукко выхватил пистолет и прицелился в надоедливую рептилию. Но, держась правой лапой за бечеву, Донателло успел левой лапой извлечь из-за пояса стальную звездочку и метнуть в бандита. Звездочка впилась в ладонь Лукко, и тот, взвыв от боли, выронил оружие.
Донателло отделяло от борта лодки уже два фута. Он торопливо полз дальше. Но Лукко опередил его в этот раз. Выхватив левой рукой из ножен короткий кинжал, он одним прыжком достиг кормы и начал резать веревку.
Донателло оставалось только протянуть лапу до борта, когда Лукко, наконец, разрезал прочную бечеву. В тот миг, когда, казалось, бандиты уже у него в руках, Донателло вдруг утратил опору и беспомощно забарахтался в воде с куском бечевы в лапах.
Моторная лодка стремительно уносилась в темную даль канала. Свесившись за борт, Лукко издевательски махал ему рукой на прощание.
- Гляди, не захлебнись! - хохотал бандит. - Всего наилучшего!
- Мы еще встретимся! - пообещал Донателло таким тоном, что бандит невольно содрогнулся...
Выбравшись на цементный берег канала, Донателло вскоре благополучно добрался до квартиры, где уже собрались его обеспокоенные друзья. Он рассказал им о своих приключениях.
- Ты был прав, когда пообещал бандитам скорую встречу, - задумчиво проговорил Микеланджело, когда Донателло умолк. - Чует мое сердце, что эти колумбийцы не собираются исчезать из Вашингтона. А коли так, то мы и впрямь скоро с ними встретимся.
- У нас у всех выдался сегодня нелегкий денек, - подытожил разговор Рафаэль. - Но даже сейчас у нас гораздо меньше проблем, чем у президента Далтона. Донателло всего полчаса побарахтался в канале. А на него ежедневно противники выливают массу лжи и обвинений.
- А я вот нисколько не переживаю по его поводу, - признался Леонардо. - Жаль его жену Джоанну. Если верить теленовостям, для этой супружеской четы наступили не легкие времена.
Глава 2. Решение Джоанны Далтон
Леонардо был прав. Для «первой леди» Соединенных Штатов Америки миссис Джоанны Далтон и впрямь наступили тяжелые времена.
В тот час, когда отважные черепашки-ниндзя громили банду коварного Санчеса, в кабинет президента в Белом Доме вошли Джоанна и тайный советник Билл Танакис. Они вошли одновременно, но из противоположных дверей. Жена президента и советник Танакис всегда взаимно недолюбливали друг друга.
Майкл Далтон сидел в глубокой задумчивости за широким столом, откинувшись на мягкую спинку удобного кресла. Его бесцельный взгляд был устремлен на лежащую посередине стола синюю папку. В этой папке были собраны данные социологических опросов населения за последние два месяца.
Для президента это были неутешительные данные. Как свидетельствовали сухие цифры, популярность нынешнего президента медленно, но необратимо падала.
Напротив, его соперник Роберт Саймак, который еще в начале года был практически никому не известен, в последнее время стремительно «набирал очки» в предвыборной гонке. Та часть потенциальных избирателей, которые еще в конце лета не знали, кому отдать свои голоса, к началу осени все больше проникалась симпатиями к молодому сенатору от штата Калифорния Саймаку.
Задумчивость Далтона была столь глубокой, что он даже не обратил внимания на вошедших. Скрипучий голос Танакиса вырвал его из плена печальных раздумий.
- Отличные новости, господин президент, последняя социологическая выборка в штате Юта, сделанная три часа назад, показывает, что ваша популярность там выросла на три процента, - бодро отрапортовал тайный советник.
Далтон поднял на него мрачный взгляд. В последние недели Танакис взял себе за правило являться на встречу с президентом не иначе, как только с хорошими новостями. Но отчего-то от таких вестей Далтон чувствовал на сердце еще большую печаль. Президент знал, что три процента популярности в Юте не имеют для него большого значения, так как Роберт Саймак в той же Юте пользуется успехом у пятидесяти восьми процентов опрашиваемых.
- А я только что посмотрела по телевизору очередное выступление Саймака перед активистами экологического движения, - подала голос Джоанна.
- Он сказал что-нибудь новое? - спросил ее муж.
- Нет, повторил свою программу в сокращенном виде, - покачала головой жена президента. - И как всегда, нападал на тебя за нерешительность во внешней политике. По его мнению, террористы во всем мире чувствуют себя так вольготно потому, что их поддерживают нефтяные короли Ближнего Востока. А вот если бы наша страна нанесла решительный удар по исламским фундаменталистам, то террору во всем мире пришел бы конец. Как бурно ему аплодировали!
- Значит, он полагает, что с терроризмом можно покончить только в том случае, если Америка позволит втянуть себя в войну на Ближнем Востоке? - вздохнул президент. - Как будто мало нам было Вьетнама!
Джоанна сочувственно промолчала. Ее муж имел одну государственную награду « За храбрость в бою ». Майкл Далтон получил ее, когда служил добровольцем в Южном Вьетнаме.
- Я на себе познал все ужасы войны, - продолжал президент, - и я дал согласие баллотироваться на второй срок в Белом Доме не из любви к власти. Я не могу допустить, чтобы к власти в Америке дорвался проходимец, которому хочется воевать со всем миром. Мне доводилось встречаться с Саймаком, когда я еще был сенатором, а он - только конгрессменом. Я знаю этого человека. Я знаю, что ему хорошо только там, где плохо всем остальным. Он счастлив только там, где несчастливы все остальные. Чтобы он там ни болтал о своем миролюбии наивным простакам, его целью всегда останется война. Если не с террористами, то с арабами. Если не с арабами, то с кем-нибудь другим. Я не хочу допустить этого несчастья для своей страны. Я в силах не допустить этого. И только поэтому я буду бороться за президентское кресло.