- Но что могло так долго гореть в замке, который сделан из камня? - удивился Микеланджело.
- Вот именно! - согласился профессор Грабен. - Точно так же отреагировали и сами монахи и люди, что стали свидетелями этой казни. Но самое удивительное было потом. В один прекрасный день пламя вдруг не уменьшилось, не погасло, а исчезло.
- Исчезло? - не понял Леонардо. - Как это исчезло?
- Как игральная карта исчезает в руках фокусника, - объяснил профессор. - Представляете, мгновенно исчезает замок, охваченный пламенем, и на его месте не остается ни единого следа прежней огромной постройки, которая стояла несколько столетий.
- Такого не может быть, - осторожно заметил Донателло.
- Но так случилось! - настаивал профессор. - Не верите мне, пусть ваш учитель подтвердит мои слова.
И профессор Грабен указал рукой в сторону учителя Сплинтера.
- Именно так, ребята, - покачал головой тот. - Профессор говорит истинную правду.
- Но почему вы не рассказывали нам об этом тогда, когда первый раз поведали историю картины? - удивился Леонардо.
- Тогда я еще не знал некоторых аспектов энергетического воздействия нас на картину и картины на нас, - ответил учитель Сплинтер.
- Как вас понимать, Сплинтер? - спросила Эйприл.
- Я знал, что картина живая, - сказал учитель Сплинтер. - Но даже и не представлял себе, в какой степени. Каждое лишнее слово, неверно произнесенное, могло вызвать нежелательный эффект.
- Что это значит? - не поняла Эйприл. - Разве картина может так тонко реагировать на наш мир?
- Еще как, дорогая мисс О'Нил! - вмешался в разговор профессор. - Но, как я уже говорил вам, она не только реагирует на наш мир, но и сама воздействует на него. Я просил Сплинтера не говорить пока о том, что мы еще не успели проверить.
- А теперь можно? - поинтересовался Рафаэль.
- Теперь можно, - ответил профессор. - Тем более, что картина, так сказать, ожила не по вине Донателло и Рафаэля, которые просто чисто случайно оказались возле нее в полночь.
- Это было в полночь? - удивился Донателло.
- А в музее? Разве в музее картина заявила о себе не в полночь? - переспросил профессор.
- Да, в полночь, - согласился Рафаэль. - Я это точно запомнил, потому что там были часы с боем.
- Вот видите, - развел руками профессор Грабен. - Лишние вопросы отпали сами собой.
- Тогда что же случилось? - спросила Эйприл. - Почему картина ожила?
- В двух словах этого не объяснишь, - ответил доктор Грабен. - Мир настолько сложен и многогранен, что понять мои слова сможет человек, который имеет хотя бы отрывочное представление о некоторых частях огромного целого. Простите меня, пожалуйста, я никак не хочу обидеть вас или унизить. Постарайтесь правильно понять. Это вроде как продолжение затронутого вами вопроса о случайностях и закономерностях. Мир, как целое, просто напичкан всякими энергетическими полями. Они постоянно взаимодействуют между собой, но находятся в бесконечном равновесии.
- Это мне понятно и я с этим полностью согласна, - ответила Эйприл. - Но ведь получается, что равновесие это совсем не бесконечное.
- Вы правильно предполагаете, - согласился профессор со словами Эйприл. - И вот эта космическая энергия является основой всего, в том числе и жизни на Земле. Например, древние индийские йоги называли ее праной. Эта энергия продуцируется в собственном поле и распространяется волнами и частицами. Если немножко огрубить и сказать про конкретный наш случай с тренидатами, то нам со Сплинтером удалось установить, что между космическим энергополем и энергосистемой, в которой поселились тренидаты, то есть картиной, произошло нарушение равновесия. Поэтому существа и пробудились, и стали проникать в чуждое для себя пространство, а здесь превращаться в настоящих монстров.
- Но тогда это будет продолжаться не бесконечно? - предположила Эйприл.
- Естественно! - ответил профессор. - Как только равновесие установится обратно в прежних параметрах, тренидаты перестанут проникать сюда.
- Нет, - не согласилась Эйприл. - Я имела в виду немножко другое. Этих же существ не столько, что они могут проникать в наш мир до бесконечности?! Пусть их там сто, двести, но когда они все выйдут из своего пространства, все прекратится само собой. Или я что-то не совсем правильно понимаю?!
- Ха-ха-ха! - рассмеялся профессор Грабен и посмотрел на Эйприл удивленными глазами, а потом перевел взгляд на Сплинтера и снова взорвался смехом.
- Простите меня, пожалуйста, - стал извиняться профессор.
- Пожалуйста, - спокойно ответила Эйприл. - Но скажите, разве я не права?
- Эйприл, - сказал профессор. - Простите еще раз, но вы напоминаете мне студента-двоечника, который придумывает всякие небылицы только для того, чтобы плавать на экзамене, но не утонуть. Дело в том, что с этими пространствами вот какая штука. Я не могу утверждать однозначно, но для преодоления пространственного коридора, как вы можете догадываться, нужна некая сила, энергия. В зависимости от величины этой силы или энергии находится количество тренидатов.
- Как это? - не поняла девушка.
- Чем больше сила или любая другая энергия, которая помогает тренидатам преодолеть пространственный коридор, тем больше их проникнет в наше пространство, - объяснил профессор Грабен.
- Все равно ничего не поняла, - отрицательно покачала головой Эйприл.
- Прошлой ночью я и Сплинтер проникли в музей и наблюдали за картиной, - стал объяснять профессор Грабен. - Чтобы нам никто не мешал, мы повесили на стену подделку, а настоящую картину отнесли в мою лабораторию.
- Так вот почему беспорядки в музее прекратились? - догадалась Эйприл.
- Ну, конечно! - ответил профессор. - Кроме того, нам стало известно, что за картиной охотится Супермозг. Зачем было рисковать, если Шредер мог бы украсть картину из-под самого носа охраны и никто ничего не заметил бы. Вот у нас и созрел план. Да, значит, о картине.
Профессор Грабен нахмурил брови и стал вспоминать, на чем остановился.
- Вы говорили о том, что отнесли картину в свою лабораторию, - заметил Леонардо.
- Ах, да, - согласился профессор. - Так вот, отнесли мы картину и стали внимательно ее изучать. Нам удалось заснять момент выхода тренидатов в наше пространство. И что же оказалось?
Профессор снова, как уже много раз за время своего рассказа, многозначительно поднял вверх указательный палец правой руки.
- Оказалось, что вылетает оттуда буквально один, от силы два тренидата в виде шариков-яиц, сказал профессор. - Но в проходном коридоре в определенный момент эти шарики получают дополнительную энергию. Происходит своеобразное деление их. Так из одного яйца при вылете в наше пространство получается пять, десять яиц.
Рафаэль вздрогнул при упоминании о вылете яиц. Он отчетливо вспомнил ночь в музее, когда видел все это собственными глазами.
- Мы не могли понять, почему так происходит, - продолжал тем временем профессор Грабен. - Но повторить опыт мы тоже не могли. Ведь картина оживает только раз в сутки. И вот этой ночью мы подготовились более надежно, потому что вооружились миниэлектрической пушкой. Засняв момент вылета шаров, при повторе мы обнаружили, что под воздействием дополнительной энергии шары делятся.
- Это ужасно, - пробормотал Донателло. - Представляете, если Шредер узнает и эту тайну?
- Не знаю, как Шредер, а Супермозг уже знает об этом, - ответил профессор.
- И что теперь будет? - ужаснулся Леонардо.
- Ровным счетом ничего, - успокоил черепашек профессор Грабен. - В музее-то картина не настоящая! Пусть себе ворует на здоровье!
- А если он догадается, что картина не настоящая? - предположил Микеланджело.
- Все равно у него ничего не выйдет, - спокойно ответил профессор. - Он знает то же, что и мы.
- А что мы знаем? - поинтересовалась Эйприл.