— Возможно, ты не так уж и не права, — он хмыкнул, вспомнив свои ночные… галлюцинации. — Но это единственный способ заставить его раскрыться. Иначе я ничем не смогу ему помочь.
— Это жестоко.
— Это милосердней, чем лоботомия, — отрезал Илья. — Я всего лишь лишил его комфортного существования. Заставил наконец подумать о том, что происходит с ним, а не прятаться от самого себя.
— И ты думаешь, что это поможет? — теперь Ольга смотрела на него с любопытством.
— Он умен. Но у него есть слабое место.
— О котором ты мне, конечно, пока не скажешь.
— Не скажу.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — она только вздохнула, окончательно успокаиваясь. — Если не секрет, какой вопрос был главным в его тесте?
Илья хмыкнул.
— «Вам нужно, чтобы один человек получил важные для вас документы, но вы ограничены во времени, и вам нужно успеть попасть в еще одно место. Вы отправите документы по почте, с курьером или отвезете сами?» Он написал, что отвезет их сам.
========== 6. ==========
6.
— Так больше продолжаться не может, — Ольга положила руку ему на плечо, и Илья оторвался от мониторов. — Это уже издевательство.
— Если он хочет издеваться над собой, пусть продолжает в том же духе.
— Ему нужно поспать. Он на грани истощения.
— Он упрям, как стадо ослов, — Семенов лишь на мгновение позволил прорваться в голос раздражению. — Он не решит свои проблемы, если перестанет спать.
— Тотальный контроль…
— Он помешан на нем. И если бы он так не боялся того, что с ним происходит, он никогда бы не позволил себе забывать.
— Но своими словами ты…
— Он пытается снова обрести контроль над телом и рассудком. А с моих слов он знает, что сон — его самое слабое место.
— В нем слишком много страха, что кто-то узнает его тайны.
— Мы должны выбить этот страх другим, более сильным.
— Страх неизвестности?
— Да. Это. И страх потери контроля. Пока он позволял себе об этом не думать, ему казалось, что все хорошо. Я заставил его изменить свое мнение. Но он еще сопротивляется.
— Кажется, я начинаю уважать этого мальчика.
— Тебе всегда нравились упрямые, я помню, — хмыкнул Илья.
— Уговори его поспать хоть немного.
— Он хочет измотать себя до такого состояния, чтобы потом просто свалиться. Идея интересная. И я хочу посмотреть, что из этого выйдет.
— Когда ты успел стать такой сволочью? — Ольга отстранилась от него.
— Когда услышал и увидел то, чего нет, — Илья обозначил улыбку и снова повернулся к монитору. — Это не просто профессиональная гордость, Оля.
Яковлева только поджала губы.
— Надеюсь, ты уже нашел того врача, который будет лечить ТЕБЯ. Потому что я этим заниматься точно не буду.
— Тогда потеряешь хорошего работодателя, — Илья выразительно посмотрел на нее, и женщина, без труда расшифровав его взгляд, вышла.
Семенов сдвинул брови, снова переводя взгляд на монитор. Саша по-прежнему сидел на подоконнике открытого окна и, как казалось, бездумно смотрел в ночной парк. Вот только Илья ни на грамм не верил его мечтательно-задумчивому виду. У него ум, как у старика. Но реакции, эмоции — как у ребенка. И иногда они командуют его рассудком. Вряд ли Саша знает, что такое гармония. В нем живет не один демон, и каждый тянет его в свою сторону. Пока он контролировал себя, то казался целым. Да и был целым. Мастер игнорировать то, что мешает достижению цели… Илья вскинул голову и выматерился. Цель. У Саши была цель, которой он не знал сам, но которой подчинил всю свою жизнь. Теперь он считает, что она потеряна. Значит, необходимость в дальнейшем контроле отсутствует. Он ослабил его и начал «разваливаться». Илья закусил губу, все так же глядя на сидящего Сашу. Железный характер. Он не спит уже почти двое суток. Выглядит ужасно, но держится. Глупец. Хотя… Он просто не знает последствий.
…Звук прокатился по коридорам и этажам, забился, как птица в клетке, в тупичках и лестничных площадках, а потом вырвался на свободу порывом ветра, распахнувшим окна. Как загустевшая кровь, тягучий и темный. Вой, крик, стон — он был всем этим, и от него волоски на теле встали дыбом. Прокатился и растворился, оставив после себя тишину. Илья замер за столом, словно боясь пошевелиться, а потом мониторы просто погасли. Везде, каждый этаж, каждая палата. Экраны показывали только черноту. Илья потянулся к телефону, и тут словно вся клиника взорвалась от крика. Мощный вопль ужаса сотряс стены, и Семенов вскочил. Вылетел из кабинета, в последний момент успев придержать Ольгу, отшатнувшуюся от его двери.
— Что случилось?
— Пациенты… — ее губы подрагивали, а в глазах затаился страх. — Они боятся. Что это было, Илья?! Что за звук?!
— Неважно, — он чуть встряхнул ее за плечи. — Собери всех, позвони тем, кто уже ушел и не успел далеко отъехать, пусть возвращаются. Разбей людей на группы по трое и обходите палаты.
— Успокоительное? — четкие указания помогли Ольге прийти в себя.
— Да. Начни с тех, кто испугался больше всех. Может, остальные успеют успокоиться сами.
— А ты?
— А я… — Илья отпустил ее и отступил, глядя на темный провал лестницы, ведущей наверх. Там выключили свет? — Проведаю того, кто это все начал.
— Илья!
— Иди, — он несильно подтолкнул Ольгу, а сам почти бегом направился к лестнице. Саша, это Саша… Черт!
Он летел по лестнице, даже не видя ступенек. Толкнул дверь отделения и ввалился в коридор. Окинул его заполошным взглядом и замер. Почему здесь никого нет?! Где дежурная, где остальной персонал?! Почему так темно и… почему здесь так тихо?
Собственные шаги в полумраке отдавались гулким эхом, а дыхание казалось почти оглушительным. Почему.? Там, внизу, пациенты кричат потому, что им страшно. А здесь… Здесь те, кого нельзя выпускать, те, кто всегда закрыт на замок. Буйные. Но почему они молчат?!
…Дверь ЕГО палаты была открыта настежь, и проем зиял абсолютной темнотой. Только… голос… и… шорох…
Илья на минуту зажмурился, медленно выдыхая. Страх… Он наполнял каждую клетку тела. Страх, а еще злость. Илья сжал пальцы в кулак так, чтобы ногти впились в кожу и, не сводя глаз с темного прямоугольника двери, направился к нему. Теперь не были слышны даже его шаги. И дыхания как будто не было. Он замер на пороге, до боли в глазах вглядываясь в темноту. Вдохнул и захлебнулся воздухом, когда услышал плач. Тихий, отчаянный плач, полный ужаса. И голос, Сашин голос…
— Не трогайте… отпустите… пожалуйста… пожалуйста… не трогайте…
Внутри поднялась волна злости, и страх отступил. Илья выдохнул и шагнул через порог. Щеки что-то коснулось, и дверь за спиной захлопнулась с громким стуком. Илья зарычал, чувствуя себя беспомощным в кромешной темноте, а потом в глаза ударил свет. Яркий, резкий. Такой, что ему пришлось на миг зажмуриться. Но даже тогда под веками разливалось зеленоватое свечение. Илья прикрыл лицо ладонью и приоткрыл глаза. Кинул взгляд вперед и отшатнулся. Саша висел в воздухе, словно распятый на невидимом кресте. Длинными растрепанными волосами играл ветер, а вокруг всей его фигуры билось зеленое пламя. Черные провалы глазниц, казалось, светились, и Илья захлебнулся воздухом, с отчаянием понимая, что контроль стремительно утекает, а тело и сознание захватывает ужас. Голова Саши поднялась, и Семенов застыл под взглядом его ставших уже нормальными глаз. Отчаянным, умоляющим… Саша… Он все понимал, все осознавал. И…
— Помогите… — его губы шевельнулись, но голос показался скрипом ржавого железа по стеклу. — Пожалуйста… — по его щекам потекли слезы, и Илья с ужасом понял, что они почти черные в этом свете. — Пожалуйста…
Тело все сделало само. Шаг, еще шаг… Бесшумное, не дающее ни грамма тепла призрачное пламя взметнулось и опало. А глаза Саши жили, умоляли, требовали, просили… Илья протянул руку, коснулся его и вдруг все исчезло. Огонь, свечение, шорох… И Саша, как марионетка, которой вдруг обрезали все нити, рухнул вниз. Тишина оглушила, и в ней, казалось, был слышен стук их сердец. Секунда, еще одна… Они ползли, как черепахи в этой тьме. Вздох, и в окно мягко проник луч света. Уличные фонари…