И с этими словами Форс нажал какую-то кнопку сбоку аппарата, отчего открылась незаметная раньше овальная дверца, через которую профессор и исчез в его внутренности.
— Станьте теперь в сторону и крепко держитесь за стенку! — услышал Финк изнутри заглушенный голос профессора.
Крышка люка захлопнулась.
Едва успел Финк отскочить к стенке, как страшный рев раздался из аппарата, что-то зашипело, завыло в нижней его части, откуда тотчас же вырвался мутно-желтый пучок «чего-то», что мгновенно подняло тучу мусора с пола, разметало сор и куски дерева по всему сараю, — и горячим своим дуновением прижало, приклеило к стенке озадаченного и ослепленного пылью Финка…
Когда он решился наконец открыть глаза и взглянуть на этот крутящийся вихрь, он отказывался им поверить, так необычайно, так диковинно показалось ему то, что он видел… Аппарат уже не стоял на полу, а висел посредине сарая в воздухе на высоте трех-четырех метров.
Глаза Финка невольно искали каната или веревки наверху, но ничего похожего там не было: над аппаратом через открытый люк в потолке сарая виднелся лишь широкий квадрат глубокого неба…
Финк чувствовал себя совершенно выбитым из колеи обычных своих идей и представлений: ему начинало казаться, что он спит и видит нелепый сон, который сейчас кончится. Но сон не кончался: аппарат, провисев минуты две, не касаясь земли, мягко опустился на свои четыре эластичные пружинящие стойки, крышка сбоку снова открылась; оттуда сперва показались ноги в мягких войлочных туфлях, а затем вывалилась и вся добродушная толстая фигура профессора Форса.
— Ну, теперь вы видели мой аппарат в действии… — сказал он, улыбаясь при виде оторопевшей физиономии Финка. — Вы, кажется, поражены немного? Пожалуй, я понимаю вас, — всё это несколько неожиданно… Мне весьма любопытно знать, будет ли такое выражение лица у моих прошлогодних уважаемых оппонентов, когда я им буду иметь удовольствие продемонстрировать действие своего аппарата… Вы заметили его необычайную форму, заметили, что он закрыт со всех сторон, — и не догадываетесь, почему это? Ну, конечно! Да ведь на этом аппарате я могу не только летать по воздуху, но и совершенно покидать земную атмосферу, могу предпринять первое междупланетное путешествие!..
Финк, впрочем, был так поражен всем виденным, что больше удивить его не представлялось возможности. Потому он был даже доволен, что может, наконец, собраться на воле с мыслями, когда профессор начал с ним прощаться, ссылаясь на необходимость приняться за прерванную так неожиданно работу.
— Спасибо еще раз, молодой человек, за ваше своевременное вмешательство! — говорил профессор, пожимая руку Финка. — Я надеюсь вас видеть в воскресенье еще раз у себя, чтобы показать вам действие последнего моего ускорителя, над которым я сейчас работаю, — «ультра-дезинтегратора», как я назову его…
Его действие на разложение атома будет молниеносно. Время распада материи может при его помощи быть доведено до стотысячной доли секунды, иначе говоря — вся эта колоссальная внутриатомная энергия освободится мгновенно… Один грамм моей смеси по своему взрывному действию будет способен заменить — полторы тонны тринитротолуола… Вы себе это представляете?!.
Но Финк уже ничего себе не представлял!..
Когда он снова очутился на дороге, в тени каштана, около калитки покинутого им дома, где одиноко поблескивал своими медными частями покинутый им нивелир и дремал давно соскучившийся реечник, все происшедшее окончательно показалось ему какой-то глупой сказкой…
«Положительно, этот красный толстяк издевался надо мной!» решил Финк, взваливая снова инструмент на плечи и расталкивая ногой своего уснувшего помощника…
«Если бы все это хотя бы вполовину было правда, газеты всего мира кричали бы об этом денно и нощно… Сотни лошадиных сил в спичечной коробке! Железная дыня в роли магометовой гробницы — между небом и землей! Полет на луну! Чушь!.. Вдобавок — обещание показать какой-то взрывчатый фейерверк нового фасона! Уж не приснилось ли мне все это? А все-таки — занятный старик, надо будет его навестить в воскресенье…» — замкнул Финк цепь своих несколько бессвязных размышлений, устанавливая нивелир на берегу какой-то мелкой речонки…