— Но эти миллиарды долларов действительно существуют! — Ватсон произнес это таким тоном, точно деньги лежали у меня в кармане.
— Не будьте идиотом, Гомер. Неужели вы думаете, что мафия упустит такой крупный куш?
— Если бы Лоренцо Понти был жив...
— Но он мертв, Гомер, — напомнил ему я. — И все семьи по-прежнему активно занимаются своим черным делом. Они по-прежнему имеют штаб-квартиры в каждом крупном городе. Они продолжают контролировать рэкет и осуществляют сделки с наркобаронами из самых разных уголков мира. И деньги по-прежнему текут к ним рекой, и, хотя время от времени налоговые службы отщипывают от этого куска по крошке, основные их капиталы остаются нетронутыми и хранятся в местах, о которых известно только членам кланов.
— Вы вообще на чьей стороне, Хаммер? — перебил меня Остин Банджер.
— Да не валяйте вы дурака! Я самый обычный человек. И мне вовсе ни к чему становиться на чью-либо сторону.
Они сидели передо мной, точно марионетки, которых дергают за ниточки. И я ничуть их не боялся. Черт, я даже стресса никакого не испытывал. Они пытались, но не сработало. Я поднялся со своего места и решил схамить — так, самую малость. Расстегнул пиджак и поддернул брюки, чтоб они видели пустую кобуру от моего 45-го. Сам «кольт» находился в машине, но этим жестом я как бы сделал заявление. И потом, ведь тут был штат Нью-Йорк, а не Вашингтон. Денежные крысы, похоже, были совершенно ошарашены. Вероятнее всего, то было самое короткое из слушаний, в котором им доводилось участвовать.
Глава 11
Сланщика нашли собаки. Его тело было сброшено в старый, выложенный камнем колодец, что находился неподалеку от главного дома. Сверху дыру прикрывали куски полусгнившего дерева и ветки, а также насыпана земля и навалены камни. Сбоку, возле виска, зияла глубокая рана, все лицо залито кровью. Тело было привязано к старой пустой канистре из-под бензина, которая плавала там же, в колодце.
Хорошее, вполне надежное место для того, чтобы спрятать труп, если, конечно, его никто не будет искать. Особенно с собаками. И для убийцы было бы еще лучше, если б это тело оказалось действительно мертвым.
Но Сланщик не ушел в мир иной. Удар дубинкой, который нанес Уго, едва не прикончил его, но он был жив. Череп пробит, однако рана оказалась несмертельной, и врачи обещали выздоровление. И нашему Сланщику еще предстояло прожить отпущенный ему Господом срок.
Никакой особенной коммерческой выгоды уничтожение старых строений Гарриса не сулило. В дело вступили власти и снесли все подчистую — в надежде разыскать те самые миллиарды долларов. Все сравняли с землей, осмотрели и перевернули каждый камень, саму землю прочистили граблями и прошлись по ней с детекторами, позволяющими определить наличие металла. Но добычей были лишь проржавевшие консервные банки, старые цепи с грузовиков «Мак» да огромная гора прочего железного хлама.
На одни эти поиски угрохали целое состояние.
Но само состояние так и не нашли.
Однако они пытались. Хорошее все же словечко — пытались. Оно означало, что их постигла неудача.
Вельде и мне разрешили навестить Сланщика в больнице Олбани. Он выглядел таким маленьким и жалким, лежа в постели. На голове повязка, на одной стороне челюсти — огромный синяк. Но стоило ему увидеть нас, как губы тотчас же расплылись в улыбке, и он хрипло и еле слышно прокрякал:
— Привет!..
Я сказал:
— Врачи обещают, что вы скоро будете на ногах. Вам здорово повезло, вы это понимаете?
— Да уж, попал в переделку... досталось мне, черт побери, — пробормотал он.
— Как он до вас добрался? — спросила Вельда.
— Как-как... Очень просто, выскочил, как черт из коробки, вот и все. Я как раз шел по дороге, хотел поймать на шоссе машину и добраться до города... — Он глубоко вздохнул, потом продолжил: — И вдруг на тебе, он! Как выскочит! Даже «здрасьте» не сказал. Ударил чем-то по башке, а дальше я ничего не помню.
— А вы его узнали, Сланщик?
В знак подтверждения он качнул головой.
— Эти копы... у них была его фотография. Точно он, я сразу узнал. А вы знаете, кто он такой?
— Да, знаем.
— И что с ним было дальше?
— В настоящее время он содержится в следственном медицинском изоляторе, здесь, в Олбани. И полиция его охраняет, — я ухмыльнулся во весь рот. — Так что бояться его больше нечего, против него выдвинуто обвинение в убийстве первой степени. Плохи его дела...
— Это хорошо... — пролепетал Сланщик.
— Ну а вы что будете делать? — спросил я.
— Вы хотите сказать, когда меня выпишут?
Я кивнул.
— Даже не знаю... Видел по ящику, как они разрушили мой дом и вообще все.
— Ну а если кто-нибудь выстроит там новый, согласитесь присматривать за ним, как раньше?
— Кто ж это выстроит-то?
— Терпение, мой друг, терпение. Подождите... Вот поправитесь, а там поговорим, о'кей?
— Ясное дело.
Мы пожали ему руку и вышли из палаты. На всем пути к лифту я чувствовал на спине его взгляд.
Спустившись вместе со мной вниз, Вельда спросила:
— Ну что, струсил, Майк? Пошел на попятную?
— Анализы крови у нас имеются, брачная лицензия — тоже. Теперь надо бы найти кого-нибудь, кто помог бы завязать последний узелок.
Она остановилась и сжала мне руку.
— Хочешь снова кинуть меня, да, Майк?
— Да перестань, котенок. Я все время думаю об этом, ты же знаешь.
— Майк...
— Не так давно ты сама согласилась, что сперва надо довести дело до конца. Или забыла?
Она не рассердилась. Она вновь превратилась в моего напарника, понимавшего, что дело — прежде всего. И что отговорить меня ей никогда не удастся.
На губах ее медленно начала появляться улыбка. И она вовсе не казалась мрачной. Улыбка говорила о том, что моя Вельда все понимает и готова идти со мной до конца.
— О'кей, босс, — сказала она.
Разве можно бросать начатое дело?.. Я смотрел на ее прелестное личико и изумлялся тому, как это в Голливуде могли прошляпить такую красотку. Одета она была, как подобает конторской служащей, но даже этот сдержанный и скромный наряд не мог скрыть соблазнительных очертаний фигуры, и я понял, почему клиенты, завсегдатаи всяких там ресторанов и просто молодые люди на улицах всегда поглядывают на меня с завистью.
Я сказал:
— Идем, малышка, куплю тебе чего-нибудь сладенького.
Вельда осталась в машине за углом, а я вошел в магазин. Продавец одарил меня сладчайшей из улыбок, которую приберегал для клиентов, готовых вступить в законный брак, хотя как он распознавал их, для меня так и осталось загадкой.
Я сказал:
— Мне нужно золотое кольцо с бриллиантом в два карата, ну и, возможно, изумрудом. Самого лучшего качества, и, когда вы покажете его мне, я попрошу у вас лупу, убедиться, хорош ли камень. Плачу чеком, могу предъявить документы. Как считаете, справитесь с этой задачей?
Улыбка не покидала его лица. Он кивнул и зашел за прилавок. Я видел выставленные под стеклом вещи, но мое кольцо он достал не оттуда, а из небольшого ящичка, который отпирался отдельным ключиком, и где находился этот самый ящичек, я не видел. Пальцы открыли маленькую коробочку, и там, на черном бархате, сияло обручальное кольцо. Он подал мне лупу и следил за тем, как я изучаю камень. Потом я вернул кольцо в коробочку и заметил:
— Очень мило...
— И очень дорого, — сказал он.
— Тысяч пятнадцать, полагаю? — осведомился я.
— Абсолютно точно. Вообще-то оно стоит на пятьсот дороже, но я, учитывая все обстоятельства, могу уступить именно за эту сумму.
Если уж играть в игру, то надо прежде всего получать от нее удовольствие. После того как я выписал чек, на банковском счету у меня осталось всего две тысячи баксов. Однако по счетам следует платить, к тому же через неделю я рассчитывал поправить свое финансовое положение.
Я достал водительские права и протянул их ему вместе с чеком. Он переписал значившийся на документе номер, предварительно сверившись с фотографией и убедившись, что на ней изображен именно я. Затем протянул мне коробочку, которую его помощник уже успел изящно и аккуратно упаковать.