На этом дневник заканчивался.
— И это все? — с сожалением произнесла Кася.
— Увы, — развел руками Арман, — это все. Но согласитесь, это еще одно доказательство того, что Черная Королева действительно существовала.
— И ее действительно вполне могли привезти с Ближнего Востока тамплиеры. И именно она стала их святой покровительницей, а вовсе не Дева Мария, — продолжила Кася.
— Не спешите обвинять их в идолопоклонничестве. Не лучше ли раз и навсегда поставить все с головы на ноги. Кем на самом деле являлась Дева Мария? В головах верующих она была не просто матерью Христа, она была Всеобщей Матерью и по большому счету тем идеальным ликом Древней и Всеобщей Богини-Матери.
— Думаю, вы правы, — согласилась Кася.
— Любая религия нуждается в женском образе.
— Не всякая, в исламе Богоматерь присутствует, конечно, но не в такой степени, как в христианстве, — возразила Кася.
— Конечно, да только это с какой стороны посмотреть. Священная для любого мусульманина Кааба когда-то была посвящена Древней Богине-Матери. И кстати, какой день считается священным у мусульман?
— Пятница, — вспомнила Кася.
— И пятница как раз-то и является днем Великой Богини-Матери. Латынь и все романские и германские языки сохранили этот остаток архаической древности.
— Vendredi, день Венеры, — впервые отдала себе отчет в таком простом и очевидном факте Кася.
— Вот именно, — подтвердил Арман.
— Черная Королева была одной из неизвестных нам Черных Мадонн? — спросила девушка, вспоминая все, что она знает об этом странном культе.
— Вполне может быть, — подтвердил Арман.
— Черная Мадонна, — пробормотала Кася и задумалась.
Сам факт существования Черных Мадонн ее всегда удивлял. Такое неожиданное и непривычное изображение Девы Марии. Кому и в какую эпоху пришла в голову эта странная мысль совместить привычно светлоликий образ Богоматери с этими странными скульптурами, словно пришедшими из начала времен? Скульптурами, потрясающими своей абстракцией и абсолютной оторванностью от привычной нам эстетики, от того, что мы привыкли называть красивым и некрасивым. Словно они пришли не просто из другого времени, но и из другого измерения! В котором диалог с иными мирами, из путешествия в которые пока не вернулся ни один из смертных, был обыденной повседневностью.
— Меня всегда удивляло преклонение перед ними, — задумчиво произнесла Кася, — они ведь абсолютно некрасивы с точки зрения современного человека.
— И это странное чувство, возникающее при их виде, — подхватил ее мысль Арман.
— Они на самом деле напоминают идолов, — продолжила его собеседница.
— Абсолютная абстракция, — задумчиво произнес Арман, — но, может быть, в этом и есть особый смысл. Святое не должно быть подвластно человеческому. В этом и скрыт глубокий смысл искусства Средних веков. Святое искусство должно быть иным. Оно вовсе не обязано радовать глаз. Оно пробуждает нечто странное в душе, меняет человека и готовит его к чуду. Оно должно быть мистерией, непонятной и непостижимой, прикоснуться к которой имеют право только посвященные!
— И самое главное, что они черные!
— Парадоксально, не правда ли? Черный цвет — цвет ночи, ада и земного мира грешников. Черный — цвет смерти, чуму называли «черной смертью», цвет Сатаны, демонов, поэтому и мессы, которые им служили, назывались «черными». Но если задуматься, что такое черный цвет?
— Отсутствие цвета, — вспомнила Кася школьные уроки оптики.
— Вот именно, отсутствие цвета. И древние никогда не относились к нему столь однозначно. Черный — цвет плодородной земли, все порождающей и поглощающей. Цвет — источник жизни, но и цвет смерти. Но ведь без смерти невозможно возрождение, и как еще душа способна покинуть бренное тело и вернуться в земные чертоги. Как в картах Таро: тринадцатый аркан Смерти — черная карта завершает цикл двенадцати земных арканов и начинает цикл арканов небесных. Черный становится символом трансформации, где прощание с одним миром обозначает вступление в новый. Еще вспомните мистический танец дервишей, когда, крутясь, они сбрасывают черную мантию, а под ней белое платье. Так что черный — идеальный цвет для созидательницы всего сущего: Великой Богини-Матери.
Кася молчала, пытаясь разобраться в куче свалившейся на нее информации. Нет, положительно, все становилось слишком и слишком сложным.
— У меня уже голова, как у дервишей, кругом идет, — призналась она.