— А это-то здесь при чем? — удивился он, — или вы из этих… которые всякие полтергейсты ловят?
— Нет, — я все-таки не выдержала и рассмеялась, — не парапсихолог, просто психолог. Охотники за привидениями будут после следующего стекла.
Парень аж с лица спал, из золотистого став серым.
— Ну вас на фиг! — откровенно высказался он.
— С удовольствием, — согласилась я, — вот только выясню, что все-таки происходит с машиной, и сразу же на фиг. Первой же лошадью.
— А выяснишь… те, — поправился парень.
— Боюсь, у меня нет другого выхода. За те деньги, которые мне платит Лариса Вадимовна, я просто обязана это сделать.
Парень кивнул и вроде как нацелился сам туда, куда только что послал меня.
— Как вас зовут? — остановила его я.
— Рафаил.
— Вы здесь с какого стекла, Рафаил?
— С шестого, — ответил парень с нехорошим оживлением. Видно было, что разговор ему неприятен, но молчать уже совсем невмоготу.
— Что случилось в шестой раз?
— Мальчишки мячом. В футбол играли.
— А в седьмой?
— Камешек отскочил. От колеса. Вон та «бэха» выезжала и… Хозяин — нормальный мужик, хотел оплатить, да Лариса сказала, что раз уж тут чертовщина творится…
— Понятно, — кивнула я, — а в восьмой?..
— В восьмой я его выбил, — лицо Рафаила снова поменяло цвет, на этот раз став золотисто-розовым. Смотреть на него было интереснее, чем в телевизор.
— Продолжайте. Я заинтригована…
— Обходил машину. Осматривал. Поскользнулся. Уже лед был. Ну и въехал рукой. Случайно! И Лариса… Вадимовна согласилась, что случайно.
— Рука-то цела, терминатор?
— Даже не поцарапал. Такое ощущение, что это клятое стекло само ждало повода, чтобы рассыпаться, — Рафаил вроде бы шутил, но выпуклые темные глаза были серьезны.
— И все время стекло.
— Причем именно это, переднее, — кивнул Рафаил, — странно. Если бы конкуренты или соседи пакостили, так были бы царапины по кузову, надписи. Или, там, фару разбить, колеса порезать.
— А тут такой стойкий баг, — продолжила его мысль я, — как будто это стекло и впрямь прокляли.
— Так были же и священник и ведьма. Ничего на этом стекле нет.
— Ничего нет, — подтвердила я, — даже грязи. Но ведь так же не бывает, Рафаил?
Парень пожал плечами. Он не хуже меня знал, что так не бывает. Но действительность в очередной раз решила доказать ему, что в жизни все не так, как на самом деле. И это его здорово напрягало.
Пригласить, что ли, на консультацию
В голубом окне экрана призывно-тревожно горел красный колокольчик неотвеченного письма. Я торопливо кликнула по иконке.
«…Полина, как я соскучился по тебе, как страшно соскучился! Меня преследует запах твоих волос: сладкая роза и горькая, резкая цитрусовая нота. Светляком горящий ночник и тонкое, гибкое тело, и руки с длинными, невероятно красивыми пальцами, и отблеск ночника в темно-вишневых глазах. Ты красива как сон, как мечта, моя нереальная возлюбленная…»
Меня окатило холодным, тяжелым страхом и я торопливо нажала: «Удалить всю переписку». А потом еще долго сидела на кухне, не решаясь покинуть строгое и упорядоченное царство вычищенных кастрюль и до скрипа отдраенной посуды, жесткого голубого света и резкого запаха кофе.
Эти письма я получала раз в два-три месяца. Всегда с разных аккаунтов. Всегда либо с фейковых, либо со взломанных, либо с «мертвых» и, соответственно, тоже взломанных.
Первое письмо из интереса дочитала до конца. Там было все… Все, что мне нравится, все, что заставляет меня таять, все, что зажигает кожу и перехватывает горло. Все, чего у меня НИКОГДА не было с одним мужчиной. Было — но с разными!
Я испугалась тогда. Собственно, я до сих пор пугаюсь. Это всегда только письма: не звонки, не просьбы о встрече, не признания даже, не надежды. Это только письма с воспоминаниями — сладкими, горячими и нереально правдивыми воспоминаниями о том, чего никогда не было и не могло быть…
Я удалила то письмо и заблокировала аккаунт. И через месяц обо всем забыла. А еще через месяц пришло второе письмо. Подробное описание волшебной ночи в декорациях моей новой спальни. Спальни, которую я только что отремонтировала. И в которую пока не приглашала никого.
В письме были не мечты — воспоминания! О том, как мы целовали друг друга на фоне персиковых штор, как светила в окно луна и свет падал на картину в белой раме. Как со звоном упала и разбилась статуэтка «Танцующая Мышь», которую я купила на блошином рынке в Праге…
«Мышь», это было видно из кухни — спокойно стояла на полочке у дивана… А в письме она лежала на полу, безнадежно уничтоженная, с отколотой головой и разлетевшимся на пять частей тельцем — и мне совсем не было жаль. Потому что именно в этот момент большие, жесткие но невероятно нежные руки ласкали меня так, как я всегда мечтала, но никогда не смела попросить… Стеснялась.