В голове Лилии короткими вспышками возникли: шуба, ломбард, сумочка под матрасом.
– Завтра получишь. Сколько тебе надо?
– Чем больше, тем лучше. Для начала трех тысяч хватит. Не рублей, разумеется. Милую квартирку я снял в центре твоими молитвами, завтра перевезу туда вещи. Возьми ключ, теперь будем встречаться там.
– Адрес?
– Буденовский проспект, пять, квартира сорок, вход со двора.
– Транжиришь?
– Мне нужны условия, а главное – деньги.
– Ты их получишь.
В номере они принялись распечатывать коробки, похожие на матрешки: из одной выпадала другая, тоже обмотанная скотчем. В конце концов, навалив кучу мусора, они получили четыре видеокассеты и тонкую кожаную папку с документами. Первый лист – цветная гербовая бумага с флагом Франции, текст на французском. Второй – копия первого, но уже на русском – акт купли-продажи авторских произведений художника Ксении Чебрец. В акте перечислялись названия пяти полотен. Покупателем был французский банкир Роже Лотнер, который приобретал в личную собственность картины мадам Чебрец за два миллиона триста тысяч долларов.
У Петракова отвисла челюсть.
– Мать честная!
Дальше лежал документ Министерства культуры, где говорилось, что живописные полотна Ксении Чебрец не являются народным достоянием и не представляют особой художественной ценности.
– Эта бумажка дорогого стоит, – хмыкнул сыщик.
– Хренотень! – махнула рукой Лилия.
– Не скажи. Это же зеленый коридор на таможне.
В папке лежала так же газета «Фигаро», которую они прочесть не смогли и каталог аукционного дома «Кристи» на русском языке с репродукциями. Его они проштудировали. Пять картин Ксении Чебрец были проданы на аукционе по одному миллиону долларов за каждую.
– У этого француза невероятное чутье. В «Фигаро» тоже есть эти репродукции. Нам нужен переводчик, – задумчиво сказал Петраков.
– Я бы такое дерьмо и в сортире не повесила.
– Авангард. Что мы понимаем!
Лилия хихикнула.
– Француз купил картины в январе, а в марте уже продал. Палец о палец не ударил, а два миллиона семьсот тысяч заработал. С неба упали. Вот как Ксения денежки добывала! Ладно. Позвони администратору, попроси принести в номер видеомагнитофон. В общем-то, я догадываюсь, что на этих кассетах. Вопрос в другом – зачем она их берегла.
– Кто? Ксения? – Сыщик рассмеялся. – Ксения умерла, я в этом уверен, но кто сделал тайничок из ее могилы. Не покойница же из-под плиты выкарабкалась.
– А если ее дочь?
– Девчонка никому не доверяет. Даже тебе. А теперь представь, как она могильную плиту сдвигает. У меня брюхо едва не лопнуло. Одно могу предположить – девчонка знала о делах матери.
– Допустим. Но в появлении Ксении заинтересован некий местный бизнесмен. Сейчас мы все увидим на пленках. Уверена, что попала в десятку.
Петраков подошел к телефону и связался с администратором.
Видеомагнитофон принесли быстро и тут же установили, Лиля отсиделась в ванной комнате, подальше от любопытных глаз. Когда настройщик ушел, она вернулась в комнату. Поставили первую кассету.
– Это же обычная порнушка! – воскликнул сыщик.
– Это ты так думаешь, Яша. Не для того кассеты так тщательно хранили, чтобы потом любоваться на досуге. Эти любовнички попадали в крепкий капкан после своих утех.
– Глупости. Они работают на камеру. Оператор находится метрах в двух. Кто бы его пустил в спальню, будь это не так?
– Они не видят оператора. В спальне висит зеркало, а камера стоит за ним.
– Знакомый сюжет. В кино уже такой видел.
– Банальный сюжет. Оператором была Ксения, и она же торговала компроматом. Вот за что ее так ценили. Она умела молчать и имела обширные связи с криминалом. Через нее компромат выкупали. Но никто не подозревал, что она сама замешана в деле. Скорее всего, ее боялись. Она хранила сокровенные тайны очень многих высокопоставленных особ.
– Такие люди долго не живут.
– Она и не прожила долго. Смерть ее настигла в тридцать семь лет. У шантажистов есть отличное противоядие, и оно тебе известно.
– Оставлять себе копию и в нужный момент обнародовать материалы.
– Какой догадливый. Уловка стара как мир. И она срабатывает.
Петраков прищурил глаза.
– Откуда у тебя такие сведения о Ксении?
Лилия не ответила на вопрос.
– Эта кассета не интересная, мы не знаем, кто на ней. Ставь следующую.
На следующей пленке был изображен муж Ксении Геннадий Краснопольский с не очень молодой особой.
– А на это что ты скажешь? – хмыкнул Петраков. – Своего мужа она самолично подкладывала в постель к чужим бабам и снимала их?
– Муж мужем, бизнес бизнесом. От такого кобеля ни одна баба не откажется. Промотай дальше.
На одной кассете Краснопольский занимался сексом с тремя разными женщинами.
– Снято в разные дни, – уверенно заявил сыщик.
– Возможно.
– Обрати внимание – в каждом случае на стуле висят разные пиджаки.
– Меня интересуют женщины, а не он. С ним все понятно.
– Что мы можем выяснить по прошествии пяти-шести лет?
– Моя умненькая дочка подкинула мне отличную идею: «Хочешь о себе знать больше, полистай подшивки старых газет».
– Мудрая мысль. Я могу отцифровать пленки, сделать фотографии и порыться в библиотечных архивах. Она же снимала только богатых и знаменитых, их лица должны быть на страницах светской хроники.
– Ставь другую кассету.
На следующей пленке был следователь Попов, ныне покойный, с молодой шлюшкой.
– Не эта ли пленочка заставила Попова засадить в тюрьму Краснопольского и опознать неизвестный труп как труп Ксении, – задумчиво протянула Лилия. – Тут все понятно. Ксения могла шантажировать его, и он решил ее убрать. С чьей помощью, сказать трудно. Но он, его жена и сестра жены опознали убитую как Ксению. Это могла быть не Ксения, а натурщица. Или даже сама Ксения. Не имеет значения. Мы ничего не знаем о натурщице, кроме того что, по словам дочери, они были очень похожи. Возникает самый идиотский вопрос – кому выгодно возвращение Ксении и смерть ее родственника следователя Попова? По времени эти события совпадают.
– Есть более сложный вопрос. Кто заменил Ксению за киноаппаратом? Я уверен, что съемки продолжаются. Необходимость ее возвращения в том, что только она одна способна получать за компромат деньги. Или это не так? Кто же сделал из могилы Ксении тайник, где хранил самые ценные экземпляры. Кто?
– Не Краснопольский, – ответила Лилия. – Он выбыл из игры до начала событий.
Петраков закурил и прошелся по комнате.
– Кроме Ксении с ее изворотливым умом никто не смог бы управлять марионетками и после своей мнимой смерти. Она жива. Вот мое заключение. Ушла со сцены, почуяв серьезную угрозу.
– Возьмем эту версию как основную, – предложила Лилия. – Такие люди, как она, не могут исчезнуть просто так. Здесь Клондайк, деньги на земле валяются. Мое появление никого не смутило, его восприняли как естественное. Почему бы настоящей Ксении не вернуться? Что ей мешает?
Продолжая мерить шагами комнату, Петраков выдвинул новую версию.
– Чебрец и Краснопольский были художниками, но о талантах Ксении никто не слышал. Пять полотен, похожих на мазню, были проданы за бешеные деньги. Это случилось за полгода до ее предполагаемой смерти. Но если она жива и бросила, как ты говоришь, Клондайк, на что она живет?
Лиля встала и выключила видеомагнитофон.
– Она живет за счет картин. Значит, нам необходимо выяснить: продавались ли ее картины в Европе после ее смерти. Выставки, вернисажи, прочие акции и рекламу можно найти в Интернете. Если ее картин нет, значит, она в могиле.
– Мы можем сейчас просмотреть все, что есть в Интернете.
– Ты меня и без того перегрузил, я устала и хочу спать. Пятый час утра. Отвези меня в мою берлогу. Увидимся завтра.