Прикинул Крабат, как бы ему поближе подобраться, чтоб расслышать, что тот читает. И вдруг заметил трубу на крыше. Опустился он на край трубы и прислушался. Ничего не слыхать!
Тут паук, что плел свою сеть над дымоходом, как бы ненароком захлестнул петлю вокруг Крабата. Петля крепкая и прочная. И ничего Крабату не остается, как вверить свою судьбу искусству великого ткача. Он складывает крылья и камнем падает в трубу. Паутинная нить не рвется. Вот теперь-то Крабату хорошо слышен голос мельника. Тот читает: «И придет человек с браслетом на правом запястье. Он твой помощник — нет забот. Нет помощника — твоя забота».
Мельник восклицает: «Ага! Все понял. И позабочусь. чтобы у меня не возникло забот». Он радостно смеется своей невольной шутке и читает дальше, негромко бормоча себе под нос:
Черной Мельнице без работников ни дня не жить.
Пока матери их не вызволят, тебе не о чем тужить.
Хорошо, что у Крабата нет матери! Мельник доволен.
Тем временем паутинная нить вытянула Крабата из трубы. Полетел он к окну, прикоснулся правой лапкой к решетке, проник внутрь и сел на каменный выступ.
Сотоварищи его спят на жердочке по-птичьи, а Крабат думает свою думу по-человечьи. Значит, матери могут вызволить своих сыновей. А разве у Крабата нет матери?
IV
С рассветом начался новый день: появился мельник, дотронулся палочкой до черных воронов и погнал двенадцать батраков на работу. А во дворе мельницы недовольно фырчал дикий кабан.
«Сами видите. — развеселился мельник, — нашему другу не нравится жить одному в лесу. Нашему другу неохота день-деньской рыскать в поисках корма. Ну-ка, Крабат, отведи его в хлев!»
Вышел Крабат во двор и видит, что кабан уже трется боком о дверь; распахнул ее Крабат, и кабан стремглав бросился внутрь. В тот же миг раздался душераздирающий визг. Крабат заглянул в хлев. Двенадцать розовых свинок визжат что есть мочи, сгрудившись в кучу в дальнем углу. А черный кабан, жадно жрет их корм.
«Чего зря шумите-то! — сказал Крабат свинкам. — Не все же сожрет, кое-что и вам останется».
Но свинки никак успокоиться не могут. Опустился Крабат на корточки и шепнул на ухо черному кабану: «Я тебя спасу. Ты меня понял?» Но кабан все чавкает, словно и не слышит. Вынул тогда Крабат из кармана кусок хлеба и протянул к его морде. Схватил кабан хлеб, да так жадно, что чуть руку заодно не заглотнул.
А на пороге уже вырос мельник.
«Сколько их тут?» — спросил он. «Двенадцать свинок да черный кабан», — ничего не подозревая, ответил Крабат. «Эй, ребята, ко мне!» — заорал мельник.
На его зов сбежались все батраки.
«Нынче устроим праздник! — объявляет мельник. — И забьем самую жирную свинью! Ибо у меня закон — всегда и во всем двенадцать!»
Крабат только диву дается: его сотоварищи ничуть не рады! Кто стоит понурив голову, кто сжимает кулаки.
И вдруг вперед выступает один.
«Мы не хотим есть мясо, хозяин», — твердо и громко говорит он.
«Что ж, дело твое, — соглашается тот. — Не хочешь — не ешь. Но остальные-то хотят, верно?»
«Нет, хозяин, мы не хотим», — отвечают остальные.
«Зато я хочу! — орет мельник. — На закате солнца вернусь. Чтобы к этому часу любимое мое блюдо на столе стояло! — И зловещим шепотом добавляет: — Или одному из вас с жизнью прощаться. Можете сами промеж себя решить, для кого сегодняшний день — последний».
И благодушно насвистывая, мельник топает через мостки. С плеском и грохотом вращается колесо, заставляя батраков приняться за работу.
Останавливает Крабат того парня, что решился перечить мельнику.
«Как тебя звать?» — спрашивает. «Маркус», — отвечает тот. «Скажи-ка, Маркус, — шепчет Крабат, — какое у мельника любимое блюдо?»
А Маркус в этот день шесть слов уже сказал: скажи он еще два — лишится руки. Вот он и пишет пальцем на земле — но так, чтоб от его букв и следа не осталось.
Подумав немного, Крабат говорит, слов своих не считая: «Пиши на моей груди».
Маркус выводит на груди Крабата два слова, и Крабат прочитывает их с такой легкостью, словно и впрямь их видит.
«Кровяная каша», — пишет палец. Крабату это блюдо знакомо: свежую свиную кровь размешивают в горшке, пока она не перестанет свертываться. Добавляют майоран, соль, сахар, уксус, толченую корицу и варят на медленном огне, пока не получится густая черная каша. Едят ее вместе с тушеной свининой. Нет на свете вкусней кушанья, чем кровяная каша.