Свиридов посмотрел на ничего не непонимающего Илью, на радостного мальчишку.
-Лейтенант Фролов, и как Вы спасли этого юношу?
К офицерам подошли удивленные товарищи мальчишки, им тоже было непонятно такое поведение друга.
-Прости, хоть убей, не помню я тебя, чес слово не помню!
-Ну как же! Ты же меня спас! Я в партизанском госпитале лежал, не двигался - жить не хотел...
-Постой – постой – постой! Меня просили поговорить с мальчиком, который попал в гестапо, которого спасли, но он перестал двигаться…
-Да, это я…
-Да тебя не узнать! Честно - не узнал! Подрос, возмужал, крепкий стал парень, а там – то был доходяга… - не стал кривить и врать Илья. Вот теперь он крепко обнял Колю. – Только, чем я спас? Я только поговорил, вот и все…
Подполковник Свиридов смотрел на Илью и удивлялся. Вроде бы многое знает о своем юном лейтенанте, но с каждым разом узнает все больше и больше. И узнает, в основном, хорошее.
-Вот… Ты… То есть Вы говорили, что встретимся в Берлине, а встретились в Вене! – светился от счастья Колька. -Ребята, помните я вам рассказывал о партизане, который три раза попадал к фрицам в лапы и остался жив, как он меня жить заставил? Вот он!!! А вы говорили, что вру! Не врал я!
А мальчишки просто не верили, что перед ними тот самый легендарный герой, о котором рассказывал Колька, их смущало, что на гимнастерке у героя не было ни одной награды, ни нашивок за ранения. А точно это тот самый герой?
-Колька, нам пора. Нас уже ищут, наверное… - начал один из мальчишек. – Товарищ полковник, разрешите идти?
-Идите! – дал добро подполковник Свиридов.
Мальчишки двинулись дальше, шагая в ногу, только Колька, улыбаясь, все время оборачивался, сбивался с шага, а один раз, видя, что офицеры смотрят на них, перед тем, как скрыться за поворотом, помахал на прощание рукой.
-Ну, и что я еще о тебе не знаю? – поинтересовался Свиридов.
- Да многого, товарищ подполковник, - то ли шутя, то ли серьезно ответил Илья.
В Граце группе Свиридова пришлось работать с «красновцами» и «власовцами». Англичане, из своей зоны оккупации в Австрии, начали выдавать СССР красновцев, власовцев и других предателей и лиц к ним приравненным. Англичане выдали советскому командованию около 44 тысяч, в том числе 16 генералов и почти полторы тысячи офицеров. Генералы Краснов, Шкуро, Васильев, Тарасенко, Воронин, Есаулов оказались в этом городке. Не все хотели отвечать за свои преступления: около тысячи были убиты англичанами при сопротивлении.
Генералами, понятно, занимались большие чины, а вот с солдатами и младшими офицерами работал Илья.
Разные среди них попадались люди: и те, кто ненавидел Советскую Власть всеми фибрами души, и те, кто запутался, и те, кто «сломался». Кто-то уже смирился, что его ждет расстрел, кто-то надеялся на лучшее, кто-то решил, напоследок, позлить «краснопузых».
-Да стрельнули бы вы меня уже… сколько можно жилы тянуть? Мы же для вас все – предатели, а предателей к стенке… - просил, сидящий с другой стороны стола, уставший от ожидания своей участи, один из власовцев.
-А с чего это мы должны стрелять? – работал Илья.
-Как с чего? В газете писали, что в газете «Правда» было написано, что Сталин сказал, что «У нас нет военнопленных, есть только предатели и изменники Родины».
-А, вот оно что… в газете писали, что в другой газете писали, что Сталин сказал, что… Не много ли что? – спросил Илья. – Вот в этой газетке писали?
Илья положил перед допрашиваемым газету «Заря» №67 от 20 августа 1944 года, что печаталась власовцами в Берлине:
-Вот, читайте!
"У нас нет военнопленных, есть только изменники Родины" – так определил Сталин свое отношение к попадающим в германский плен красноармейцам…
-Вот, раз предатель, то расстрел… - вздохнул власовец.
-Как Вы думаете, а сколько раз я был в плену и сколько раз меня расстреливали? – выдал Илья.
Власовец посмотрел исподлобья на мальчишку – лейтенанта:
-Да Вы, гражданин лейтенант, думаю, и на фронте- то не были…
-Плохо думаете… четыре раза я попадал к фрицам. Как видите – не расстреляли, даже учиться в училище отправили, офицером стал. – Лейтенант повернулся к стенографисту. – Это записывать не надо.
-Не верю… не верю!!! Это Вы специально говорите!
У сержанта – стенографиста округлились глаза – лейтенант стал раздеваться, скинул гимнастерку и нательную рубаху… А после этого «отвисла челюсть» - торс юного лейтенанта был весь в шрамах, особенно на спине.