— Дедушка Лёва? — тихо спросил Валерка. — Это ведь ты, правда?
Юрий Павлович сопел у парня за спиной, переминался с ноги на ногу, пока супруга решительно не потащила его прочь.
— Ключи! — заикнулся было сосед.
— В прихожей еще одни висят, — не оборачиваясь, бросил Валерка. — Я закрою.
— Ладно, — кивнул Юрий Павлович. — Пусть у тебя будут. Вдруг еще что понадобится? Главное, запереть не забудь!
— Не забуду!
Когда за соседями закрылась дверь, Валерка указал на фото:
— Это Лев Лазаревич, верно? А это? Это кто?
Эсфирь Лазаревна с нескрываемым удовольствием комментировала. Казалось, она помолодела лет на двадцать — интерес мальчишки был ей как бальзам на душу. Наконец экскурс в прошлое завершился, и Валерка полез в книжный шкаф. Извлек из-за сторожевого Диккенса конверт с аккуратной надписью фиолетовой пастой: «$600». Проверил: все шесть сотенных купюр были на месте.
— Давайте адрес, я передам, — обернулся он к дяде Мише. — А дядя Рома меня подбросит, да?
— Погоди ты! — возмутился дядя Миша. — Куда гонишь? Передаст он, подбросят его! Тут дело по уму обставить надо, так, чтобы…
Дядя Миша не договорил. Застыл посреди комнаты с разинутым ртом, а глаза его засияли такой радостью, что я прямо обзавидовался. В один шаг дядя Миша оказался рядом с парнем и что-то жарко зашептал ему на ухо. Валерка кивал, хмурился, потом просиял улыбкой до ушей:
— Понял, дядь Миша! Сделаю.
И уже ко мне:
— Дядя Рома? Подвезете, куда скажу?
Вот ведь заговорщики!
Остановились мы возле гаражного кооператива на Продольной, возле шестнадцатой школы. «Номер 271-а, — бормотал мальчишка, выбираясь из машины. — 271-а, Сан Саныч. Дядя Саня, от Коли…»
Я хотел пойти за ним, но передумал. Желают играть в конспираторов — пусть. Вахтер на въезде задал вопрос, парень бойко ответил, и его — надо же! — пропустили. Считай, пароль назвал, как два пальца об асфальт. Вернулся Валерка минут через двадцать, довольный, как кот, укравший сосиску.
— Справился?
— Ага.
— Куда теперь? К Мишиной родне?
— Не-а! Домой. Дядя Миша сказал: ждать. Он со мной свяжется, когда время придет.
— И как же он с тобой свяжется?
— А через вас, дядя Рома!
Приехали. Теперь я, значит, и связной, и таксист для малолетнего нахала. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Знаете что? Я согласен. Когда ты при деле, ты живешь. Ну, пока не вспомнишь, кто ты в действительности. С другой стороны, если занят делом, вспоминать некогда.
Пусть припахивают — я только за.
— Рома, езжай к Валерке! Скажи: завтра к девяти утра.
— Что — завтра?
— Едем подарок вручать!
Две недели дядя Миша был сам не свой. Бродил из угла в угол, поминутно проверял смартфон, ведрами пил чай. Мы даже переживать за него начали. Поедет крышей или нервный срыв заработает! Хорошо, хоть инфарктов с инсультами у нас не бывает.
Или бывают? Что мы вообще о себе знаем?
На выездах Миша собирался и работал как надо. Лично спровадил по накатанной дорожке пару жильцов. Но едва возвращался — снова хватался за смартфон. Тут даже Эсфирь Лазаревна махнула рукой: вручит свой подарок, сказала, и успокоится. А пока лучше его не трогать.
И вот: «Рома, езжай к Валерке!»
А я что? Съездил, предупредил. И остался до утра спать в машине, чтобы не видеть, как дядя Миша по квартире мечется. Разбудил меня, как ни странно, не он, а Эсфирь Лазаревна:
— Просыпайтесь, Роман. Пора ехать.
Наши втиснулись на заднее сиденье. Переднее, рядом со мной, оставили для Валерки. Прямо как на сложный выезд отправляемся, всей бригадой. В каком-то смысле это и был сложный выезд. Может быть, самый сложный из всех, что выпали на нашу долю.
Самый важный.
Город в воскресное утро был пустой, ехать — одно удовольствие. Да, авария мне не грозит, но привычка-то никуда не делась. Поворотники включаю, на перекрестках притормаживаю, на красный не ломлюсь…
Домчали с ветерком.
Валерка ждал у подъезда. Сел, пристегнулся — молодец, парень! Обернулся поздороваться, но дядя Миша его опередил.
— Все взял? Ничего не забыл?
— Всё, всё взял! Доброе утро.
— Это мы еще увидим, доброе или нет! Роман, гони на Безлюдовское кладбище. По проспекту Гагарина, за заправкой. Полугодовщина у меня сегодня.
— Что у тебя?!
— Шесть месяцев со дня смерти. Мои все там будут, кто в городе. Хотят внучку мне показать, во как! Я в чате прочитал…
— Понял.
Все там будем, ага. Язык мой — враг мой. Ну хоть вслух не сказал, и ладно. Всё, проехали.