Ну, вы поняли. Еще бы мне самому понять!
— Я пойду? — повторила Тамара Петровна.
— Ага, — выдавил я. — До свиданья.
Очень удачно. Надо было что-то другое сказать.
— Вы за мной не ходите, — предупредила она. — Вам нельзя. Вы отдохните, а я сначала к своему дому прогуляюсь. Потом уже…
Тамара Петровна наклонилась, быстро поцеловала меня в щеку, словно клюнула, и пошла по улице, не оглядываясь. Свернула за угол, исчезла.
Я сидел. Мне было нельзя. А потом пришел он.
— Здрасте, дядя Рома! — не смущаясь взглядами редких прохожих, Валерка плюхнулся рядом со мной на ступеньку. — Сидите, сидите, тут полно места.
— Ты что здесь делаешь? — гаркнул я.
Нет, не гаркнул. Буркнул.
— Звали, — объяснил он.
— Кто тебя звал?
— Вы звали. Не помните? Сказали, что я спускался и поднимался, просто вы тогда не знали, что я делаю. Я вам еще ответил, что по первому разу никто не знает, но вы, кажется, не услышали. Короче, я подорвался и сюда…
— Я за тобой следил, — признался я.
Он пожал плечами. Похоже, его это не заинтересовало.
— Я видел, как ты жильца выводил. Блондина, помнишь?
Он еще раз пожал плечами. Типа помню, о чем тут говорить?
— Ты сидел с ним в комнате. Ты спустился к нему по лестнице. Ты ушел с ним, когда он ушел совсем. Я думал, ты тоже — совсем. А потом ты вышел из подъезда. Как у тебя это получается, а?
Валерка почесал в затылке.
— Дядя Рома, вы на море были?
— Ну был.
Я понятия не имел, при чем тут море.
— На таком, где мелко? Зайдешь по колено и идешь вдоль берега?
— На Азовском? Бывал.
— Идешь в воде, правильно?
— Ну в воде.
— Но ведь это по колено в воде? А все остальное на воздухе? Живот, руки? Голова? Значит, идешь и в воздухе, так?!
— Ну так.
— А ноги по чему ступают? По гальке или по песку, правильно? В смысле, по земле?
— Ты к чему клонишь, философ?
— Выходит, так бывает? Чтобы и в воде, и воздухе, и по земле? И там, и там, и везде сразу? У меня так, только дело не в море. Извините, я лучше объяснить не могу. Мама говорит, что я путаник.
— Ты и маме объяснял?
Он вздохнул:
— Еще когда маленький был. Это она про море придумала. Я-то ей про песочницу грузил! Ничего, потом она привыкла, больше не спрашивает.
Я встал:
— Идем, я тебя домой подвезу.
А что я еще мог сказать?
Прежде чем войти в квартиру Эсфири Лазаревны, я долго стоял на лестничной клетке, навострив уши. Никогда еще Безумное Чаепитие не было таким шумным, даже в присутствии Мартовского Зайца, то есть меня. Кстати, судя по количеству голосов, я там был — ну или не я.
Что-то я совсем испортился. За Валеркой слежу, за бригадой подслушиваю. Ладно, заходим.
— Добрый вечер!
— И снова здравствуйте! — с изумлением откликнулась Тамара Петровна, пролив чай на скатерть. — Роман, извините, ради бога… А что вы здесь делаете?
— Я здесь работаю, — объяснил я. — А вы?
Не мог же я ей сказать: «Я здесь живу!» Во-первых, тут живет Эсфирь Лазаревна, а во-вторых, мы тут все не очень-то живем.
— А я пришла. Видите?
— Она пришла, — басом заржал дядя Миша. — Ромалэ, ты видишь? Томка пришла! А я уже испугался, что ты не видишь!
Томка, значит. Дядя Миша, любимец женщин, всегда шел напролом. А я, значит, Ромалэ. Это что-то новенькое.
— Вижу, — согласился я.
— Я собралась уходить, — сбивчиво начала объяснять Тамара Петровна. — Совсем уходить собралась. А потом чувствую: тянет. Назад тянет, обратно. Нет, не под лестницу, вы не подумайте! Я пошла, пошла… И вот пришла. Мне кажется, я у вас найду чем заняться. Ведь правда?
Пальцы ее левой руки барабанили по столу. Ференц Лист, Вторая Венгерская рапсодия.
Май 2023
История седьмая
Дорога
— Вижу, Любаша, вы с ней прекрасно поладили.
— Ой, и не говорите, Ниночка Петровна! И вот спросите, чего я себя накручивала? Кормить, гулять, лечить… Теперь сама на прогулку рвусь! В кои-то веки Валерика за уроки загнала, а Джульетту на поводок — и во двор.