Фитнес наклонился к Валерке.
— Не тронь его!
Бессильная ярость клокотала, пенилась, требовала выхода и не находила его. Я до боли сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. Нет, какие ногти, это память, моя сволочная память воскресила боль из прошлой, настоящей жизни — нарочно восстановила ее, напомнила, чтобы я помучился сверх уже доставшегося.
Я ничего не могу сделать. Я не могу просто стоять и смотреть.
Два взаимоисключающих «не могу» рвали меня на части. Зачем я снова бросился на Фитнеса? Не знаю, не сумею объяснить. Наверное, что-то делать без смысла, без надежды было для меня сейчас легче, чем не делать ничего. На долю секунды воздух уплотнился, мелькнули какие-то зыбкие контуры, пахну̀ло затхлостью, знакомой по общению с жильцами.
Это было все, что я испытал от соприкосновения с Фитнесом, проскочив сквозь него еще раз — и взбежав по лестнице на три ступеньки вверх.
— Что у нас здесь?
Фитнес поднял Валеркин айфон. Он переводил взгляд с телефона на мальчишку, словно прикидывал, что делать с тем и другим.
У меня мутилось в глазах. Мужчина и мальчик расплывались; казалось, я вижу их сквозь слезы. С Фитнеса сыпалась перхоть — это ее запах я ощутил при контакте. В районе солнечного сплетения мерцал едва различимый огонек — дунь, и погаснет. А это что? Лестница? Нет, не та, что в подъезде, другая.
Фитнес, это твоя лестница?!
С лестницы, на которой стоял, я кинулся на Фитнесову — кинулся так, словно опять был живой и жизнь, подаренная мне заново, зависела от этого броска. Ступеньки сами легли под ноги; нет, не ступеньки — одна-единственная, та ступенька, на которой Фитнес стоял одновременно там и здесь.
Я влетел туда, куда хотел, рыча по-волчьи. Врезался в Фитнеса всем телом — бедром, плечом, головой. Не знаю, каким чудом мы оба удержались на ногах, когда я снес его с места, где он стоял, дышал, бил, держал айфон — и рванул вниз, по его же собственной лестнице, туда, где он еще никогда не был, в ждущую, шевелящуюся мглу: одна ступенька, вторая, третья…
Мы застыли в шатком равновесии.
— Ы-х-х-х, — сипло выдохнул Фитнес.
У него не нашлось слов. У него вообще не было слов; все слова, которые он знал, остались позади. Глаза Фитнеса вылезли из орбит, он попытался оторвать мои руки от своего горла, но я перехватил его шею в «ножницы», зажав между предплечьями. Будь мы живыми, я бы с ним не справился. Но здесь, на лестнице, чья бы она ни была…
Все иначе. Совсем иначе.
Он бестолково замолотил меня кулаками. Ударов я не ощутил, просто отметил, как некий второстепенный факт. Я чувствовал другое, то, что не возьмусь описать, как не смог это сделать на похоронах лейтенанта, когда поймал Валерку на слабо̀ и вскоре пожалел об этом.
Копоть. Жирная. Оседает.
Впитываю, всасываю.
Пламя: чадное, шершавое. Сотни языков, тысячи. Касания. Ласки. Проникновения. Черные нити змеятся под кожей, прорастают из рук. Тянутся к Фитнесу: оплести! впиться! пить, пить…
Смола. Сладость.
Мало смолы, хочу еще.
Какая еще смола? При чем тут смола? Слова ускользают, теряют прежний смысл. Нет нужных, чтобы встали в разъемы, сложились в пазлы, выразили невыразимое.
Еще! Хочу еще!
Пепел. Дождь. Дождь из пепла. Сыплется, стекает, клубится. Вишнево-багряный вкус. Запретный плод сладок. Почему запретный? Запреты мне претят, я не терплю запретов. Терпкое терпение осталось позади. Пеплопад сладок: поглощаю, перевариваю, отрыгиваю, извергаю. Еще, еще! Сдавить, как тюбик с пастой, выдавить побольше страха. На дне страха прячется ужас. Доберусь, добьюсь, добью…
Хрип.
Натужный, багрово-синий.
Это я? Это он. Хрип ползет издыхающей змеей. Блекнет, слабеет. Вот-вот выползет полностью. Закончится. Пепел тоже закончится? Жирный, вкусный?
Не хочу! Не могу удержаться. Хочу еще.
Нельзя! Неправильно.
Нельзя? Можно. Я хочу.
Нет!
Горящий воздух гаснет с неохотой. Во рту мерзкая кислятина. До чего же трудно ослабить захват! Трудно и противно — как железом по стеклу. Уши рвет пронзительный визг, достает до печенок…
Душить Фитнеса легко. Душить Фитнеса приятно. Совсем другое дело — отпускать.
— Слышишь меня?! Эй, ты!
Фитнес с трудом фокусирует взгляд. Сложный фокус, понимаю.
— С-с-с… Слышу.
Он сипит, натужно кашляет. Изо рта летят бурые комки.