В саду стояла тишина, слышалось только жужжание пчел. Воздух, наполненный ароматами цветущих деревьев, был неподвижен и казался густым. Стол с точеными ножками, изготовленный Александром Георгиевичем, стоял в тени под высокой сосной, сохранившейся от леса, вырубленного при застройке села. Жаркие лучи летнего солнца не проникали сквозь ее густую крону. Анастасия Даниловна, разливая чай в тонкие стеклянные стаканы, стоящие в подстаканниках, думала: «Осиротела наша семья, нет той атмосферы, которая царила при Александре Георгиевиче…»
Иногда приходила соседка Шура, жившая через дорогу. Из Никольского приезжал учитель Борис Артемьевич Никоненко, который познакомился с Маргаритой в институте. Рита выделялась среди подруг высоким ростом, темными косами, спускавшимися ниже пояса. Мать чувствовала, что молодые люди симпатизируют друг другу, и старалась угодить будущему зятю. Постоянно подливала ему ароматный чай и подкладывала кусочки пирога.
Глаша пыталась залезть на колени к Маргарите. Та легонько отстранила ее от себя и сказала:
– Пойди, набери шишек для самовара.
Девочка подобрала две шишки и принесла их Маргарите. Той надоело нянчиться с племянницей, хотелось спокойно поговорить с Борисом. Взяв у племянницы шишки, предложила принести еще.
Шура, наблюдавшая за ребенком, позвала ее к себе:
– Глашенька, иди ко мне, пускай взрослые побеседуют.
– Мы будем играть? – спросила Глаша, подойдя к Шуре.
– Конечно. Называй меня мамой, а дядю Борю – папой.
Игра продолжалась в течение нескольких встреч. При очередной игре Шура заявила:
– Дядя Боря не твой папа, а мой.
Глаша захныкала, а Шура предложила:
– Купи его у меня за рубль, тогда он будет твой.
Девочка направилась к бабушке:
– Бабуся, дай рубль.
– Зачем? – удивилась бабушка.
– Куплю папу.
Получив рубль, Глаша отнесла его Шуре. Та долго крутила монету в руке, рассматривая барельеф Алексея Стаханова. Затем произнесла:
– Теперь дядя Боря окончательно твой. Как только в следующий раз приедет к вам, забирай его и делай с ним что хочешь.
При очередной встрече Глаша заявила:
– Дядя Боря мой.
– Я согласен, – сказал Борис Артемьевич, – мне нужна такая девочка.
Глаша целый день ходила за Борисом. Потеряв его, стала искать по дому. Приоткрыв дверь в одну из комнат, увидела, что Борис подарил Маргарите фетровые боты и поцеловал ее. Девочка со слезами побежала к бабушке:
– Бабуся, Боря мой, а дарит боты тете Маргарите.
– Тебе они велики, вот он и подарил их Маргарите. Попроси у них примерить боты и убедись, что они не для тебя.
Глаша направилась в комнату, в которой видела молодых людей. Они сидели на диване, рядом стояли боты.
– Что тебе здесь надо? – спросила Маргарита.
– Хочу примерить боты.
– Незачем тебе примерять боты.
– Не лишай ребенка возможности походить в новой обуви, – сказал Борис и поставил боты перед Глашей.
Она сняла с ног жесткие сандалии, влезла в мягкие боты и попыталась пройти по комнате. Тяжелая для нее обувь не отрывалась от пола, а волоклась за ногами и не позволяла сделать привычный шаг. Глаша остановилась посреди комнаты, сняла боты и заявила:
– Плохие боты, мне такие не надо.
– Тебе их никто не предлагает, – отреагировала Маргарита. – Иди, посмотри, чем занимается бабушка.
После примерки Глаша успокоилась. Вечером, напившись чая, повела Бориса спать в свою комнату.
Никоненко очень любил детей, ему нравилась бойкая и непосредственная девочка. Он предложил Рите:
– Давай удочерим Глашеньку?
– Нам сначала надо узаконить свои отношения.
– За этим дело не станет.
Шла война. Вскоре Бориса призвали в армию. Свадьба не состоялась, и Глашу не удочерили.
Подрастая, Глаша не отходила от бабушки. Та иногда скажет в сердцах:
– Не путайся под ногами! – затем одумается, погладит внучку по кудрявой головке и скажет: – Помоги мне, подмети пол, пока я обед готовлю.
Глаша брала веник и начинала водить им в разные стороны.
– Не поднимай пыль на кухне, иди, подметай в комнате.
Вскоре Глаше надоедало одиночество, и она возвращалась на кухню.
– Бабуся! Можно я суп помешаю?
– Кто мешает, того бьют и плакать не дают.
– Бабуся! Кипит!