— Когда нас опять шатнет к востоку, до моста останется не больше полутора километров, — объявил я Слиму. — Минут двадцать еще.
Сэдсэк по брюхо в воде выяснял отношения с группой ревущих коров с телятами.
— Налетели на Сэка, — сказал Слим. — Давай возьмем его на борт, а то гоняют его все кому не лень — от волка до коровы. Пусть прокатится. Он заслужил.
Сэдсэк вскарабкался на камень, отряхнулся и шагнул в лодку.
Впереди уже виден был мост. Мы прошли под ним и сразу за мостом причалили к пологому берегу. На берегу пылал костер, а рядом был припаркован наш «пикап».
— Люди, привет! — крикнул я, чтобы нас не приняли за злоумышленников.
— Привет, Билл, Слим, Сэкки, — отозвалась Минни с Форельного озера. — Долго, долго вы что-то!
— Тахоотча, Минни. Ты одна?
— Совсем одна, — засмеялась она.
— А ужин готов? А то мы есть хотим как звери.
— Обед готов. Любите, ребята, жареную лосятину?
— Да, только жарить не надо, давай так.
— Труд невелик. Вот только, может, зря я тушу копченую икру? Речные ракушки у меня давно уже варятся. Еще у меня есть корюшное масло, свежее.
Речные моллюски в среднем имеют сантиметров десять в длину, но Минни отобрала самых нежных. По поводу корюшного масла. Макензи пишет, что вареная рыбья икра была бы «не отвратительна», если бы к ней «не подмешивали вонючее масло». Я же был поражен, что Минни ухитрилась достать корюшное масло в сентябре, и притом свежее. Памятуя, что с поваром не спорят, я просто сказал: «Идет», — и предоставил ей самой выбирать из ларя с провизией все, что она сочтет нужным включить в меню. Изголодавшиеся Слим и Сэдсэк бросали на нее нетерпеливые взгляды, но Минни не спешила: к банкету она тщательно готовилась и теперь спокойно напевала себе под нос. Сэк порылся среди своих персональных запасов в «пикапе» и притащил мне две банки собачьих консервов. Я их ему открыл, он поел и свернулся на ночь калачиком. За это время он здорово отощал, но наконец проветрился от скунсовой вони. Я предложил всем выпить горячего рому для аппетита, а также в порядке подведения прочного фундамента под ужин.
— Я ром не пью, — усмехнулась Минни. — А вы, ребята, давайте.
Объяснив, что норка сожрала наше масло, я попросил Минни одолжить мне пару унций корюшного масла, чтобы положить в ром.
— Мне без этой гадости! — всполошился Слим.
Пока Минни со смехом объясняла что-то насчет того, что корюшное масло лучше бобрового и медвежьего сала, на мосту выросла фигура всадника на усталой лошади, и послышался стук копыт. Это был Старый Джо. Он подъехал к костру и спешился.
— С гор.
— Ужинать останешься? — спросила Минни. — У нас лосятина, устрицы и масло.
— Надо ехать. Тут мне одна парочка должна пригнать быков, которых я два года не видал. И как только они их изловили! Одичали хуже оленей.
Я подал Джо кружку рома.
— Ром у тебя самый лучший, — сказал он. — Вкус имеет! Что это с псом? Словно сдох.
— Просто устал.
— А, пихни табаку в зубы — и как рукой снимет. Что река?
— Ты правильно сказал, Джо. И плыть хорошо, и форели пропасть.
— Так, пойду лошадь переменю и поеду помогу им бычков загонять.
Устричная уха у Минни была наваристая, а оладьи пышные, как пончики. Затем появилась шипящая сковорода с мясом и лохматыми грибами. Главное — ни грамма рыбы! И наконец, дивный кофе. Нравится мне не спеша тянуть с Минни кофе из кружек. От нее веет миром и покоем словно от горного озера.
— Завтра меня в Назко подвезете? — спросила она.
— Само собой, только сперва наловим немного кикини домой.
— Перетащимся ночевать к озерку; как рассветет, бери сколько хочешь.
Белые все ненормальные — это знает любой индеец. Минни-то будет ловить сетью — может, и меня приобщит.
— Мы удочками хотим ловить.
— Смешные рыбки, — невозмутимо закивала Минни.
— Ты сама «пикап» пригоняла? — спросил я.
— Не-ет, — рассмеялась она, — ребята с фермы приехали с За-Луи. Они пригнали, да и меня подвезли. У Чайни-Фолз девчонок не встретили?
— Сама знаешь, Минни. В здешних краях секреты не держатся.
— Что, маленький край, да, Билл?
Да не очень-то и большой. Каких-то несколько тысяч квадратных километров и на них совсем немного людей. Может, в этом все дело?
— Давно-давно больше народу было, — сказала Минни.
НА КРУГИ СВОЯ
— Знаю, знаю, — отвечал король. — Но я сказал: «Лучше средства не придумаешь!»
Лучше, а не приятнее!
Льюис Кэррол. «Алиса в Зазеркалье»
Наш побег на Черную закончился. Подобно старинным мехопромышленникам, которые всегда брились, мылись и латали дыры перед входом в главный поселок, мы соскоблили со щек недельную щетину и разок окунулись в речку. Закончив завтрак, разобрали барахло и погрузили все в «пикап». Из озерка при дороге натаскали немного рыбы — с собой. При этом обсуждался вопрос, не податься ли в лес и не соорудить ли там себе постоянное логово. В конце концов пришли к выводу, что старинные торговцы пушниной и индейцы были вовсе не дураки, предпочитая жить вдали от людей. Однако, подбросив Минни до фермы, мы заехали к Полу, который решил закрыть свою лавочку и съездить с нами в Кенель. Пришлось смириться с неизбежным и признать, что настали времена, когда даже самый замшелый отшельник подвержен городской ностальгии и стадному инстинкту.
Распрощавшись со Слимом и Полом, мы с Сэдсэком отправились в контору. На столе высилась груда писем. В дверь просунулась голова секретарши из соседнего отдела.
— Ваш шеф в городе. — Голосок ласковый, этакая старшая сестра, извещающая братишку, что отец собирается закатить ему крепкую порку. — Ну и видок у вас! Прямо черный.
— Неужели настолько? Всего пару раз угодил в болото.
— Да я не о грязи, а о загаре. Вы побрились, но запахло саскуотчем, как только вы во входную дверь зашли. Вообще-то я люблю, когда пахнет хвоей и дымом.
— Может, вы всех нас еще удивите и станете лесной пташкой? Шеф в какой гостинице окопался?
— Он сказал, где всегда.
Вспомнив, что нападение — лучший способ защиты, я набрал номер.
— Шеф, привет. Я звоню из конторы.
— Ну-ну, — раздалось в трубке. — Можете там побыть еще хотя бы несколько минут?
— Естественно, шеф. Готов выполнить любое ваше приказание.
За окном заскрежетали тормоза, и я приступил к распечатке писем. Послышался грохот, словно разъяренный бык вломился в парадную дверь и ринулся в атаку по коридору.
— С какого времени вы отсутствовали?
А я-то думал, что дал ему время отбушевать.
— Где вы были? Чем занимались? — продолжал он.
— Я на рыбалку ездил.
— На рыбалку?!
Плохо мое дело. Я приказал себе не волноваться. В конце концов на этой работе свет клином не сошелся, есть масса других, от изучения флоры и фауны в канализационной сети до испытания новых моделей самолетов.
— Шеф, вы в ярости? — Глупый вопрос.
— Что-нибудь поймали? Крупная?
— Фунтов на десять.
— На муху?
— На муху.
— Десятифунтовые. На муху. — Раскаты в голосе стихают. Почтительное, грустное выражение. Мечтательный взгляд.
— Отсюда не очень далеко, — говорю я. — У вас-то, конечно, времени нет, да потом по ночам уже за нос пощипывает. К тому же у лосей сейчас гон начинается, и они, бывает, вредничают, так что кое-где надо ехать верхом.
— У кого это нет времени? У меня в программе запланирована поездка на рыбную ловлю.
— Я могу сегодня вечером привести в порядок дела в конторе, — сказал я без особого энтузиазма. — А утром мы бы двинулись.
— Контору к черту. Откладываем до возвращения.
Мне понравилось множественное число у сказуемого.
— Так я съезжу домой, переоденусь.
— Незачем. Поедем как есть. Я только напишу письмо в управление.
— Девочка в соседнем отделе вам его отстукает.
К моему возвращению из небольшой личной прогулки в конец коридора шеф как раз закончил диктовку, после чего, пару раз откашлявшись, добавил:
— Будьте любезны, отправьте это письмо, пожалуйста, денька через четыре, через пять.
— Все ясно, — сухо сказала девушка.
Я разглядывал потолок.