И. КУРЕНКОВ
«Черная смерть»
Ответственный редактор
проф. Б. Д. Петров
Индекс 5–1/1057–65
М. ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА».
Главная редакция восточной литературы, 1965
ПРЕДИСЛОВИЕ
В 1910–1911 годах в Маньчжурии началась эпидемия страшной болезни — чумы, — унесшая до ста тысяч человеческих жизней. Она привела бы и к гораздо большему числу жертв. Население Маньчжурии, в особенности трудящиеся-китайцы, влачившие исключительно тяжелое существование, было по существу обречено на полное вымирание. Представители правящей маньчжурской династии отказались как либо помочь пострадавшим.
Трудно сказать, что могло случиться дальше. Но здесь на помощь пришли русские врачи. Известный русский эпидемиолог Даниил Кириллович Заболотный вместе с большим отрядом врачей и студентов-медиков отправился в Маньчжурию. Многие из них не вернулись. Они заразились чумой и погибли, отдав жизнь за дружественный народ.
К сожалению, об этом героическом подвиге русских врачей почти ничего не написано. И вот врач-эпидемиолог Иван Куренков, встретившись с одной из участниц борьбы с чумой, доктором Б. М. Паллон-Бутовсксй, заинтересовался этим эпизодом из жизни русских медиков. По рассказам Б. М. Паллон и материалам о противочумной экспедиции, обнаруженным им в архивах, он и написал настоящую книгу.
В книге показаны ход развития эпидемии, беспомощность властей и населения, огромная опасность распространения эпидемии, сложная обстановка, в которой приходилось действовать участникам этой героической борьбы. Профессор Заболотный и его помощники — русские врачи и студенты — выдержали суровый экзамен. Они не растерялись, не спасовали перед трудностями и сумели преградить путь чуме.
В эпилоге книги рассказывается о судьбе профессора Заболотного, который с первых же дней Великой Октябрьской социалистической революции стал на сторону Советской власти.
Читатель откроет для себя в этой книге малоизвестную страницу истории отечественной культуры и науки, узнает о бескорыстной помощи великого русского народа своим восточным соседям.
ОТ АВТОРА
В начале 1961 года я получил письмо, в котором сообщалось, что в Томске живет одна из участниц борьбы с тяжелейшей эпидемией чумы в Маньчжурии в 1910–1911 годах, Беатриса Михайловна Паллон-Бутовская.
Меня, как врача-эпидемиолога и журналиста, заинтересовало это письмо, и я пошел по его следам.
Беатриса Михайловна, несмотря на свои восемьдесят лет, ведет активную общественную работу в Томском доме ученых. Она охотно поделилась со мной своими воспоминаниями. Ее муж Михаил Константинович Бутовский, видный ученый, профессор Томского медицинского института, умер в 1939 году. Будучи студентом, он вместе со своими друзьями — студентами медицинского факультета Томского университета и студентом Новороссийского университета[1] Львом Васильевичем Громашевским — также участвовал в борьбе с эпидемией чумы. Руководил экспедицией знаменитый русский ученый Даниил Кириллович Заболотный.
Тяжелейшая эпидемия легочной чумы из Маньчжурии рвалась в Забайкалье, в Европу, но была остановлена в своем страшном шествии горсточкой самоотверженных людей, чьи имена здесь сохранены полностью.
Многочисленные беседы с Беатрисой Михайловной и материалы по маньчжурской эпидемии чумы, изученные мною в архивах и в Томской университетской библиотеке, легли в основу этой книги.
I
В один из сумрачных осенних дней 1910 года, когда ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, в город пришла тревожная весть: в Маньчжурии чума.
Студент медицинского факультета Томского императорского университета Михаил Бутовский узнал об этом, проходя но Почтамтской улице. Постояв в раздумье у собора, он торопливо зашагал к дому, в малонаселенную часть города, которая называлась Заистоком.
Бутовский вошел в ветхую избенку, где он и его сокурсники снимали комнату.
В доме никого не было. Только книги, разбросанные как попало, карандаши да развешанная на стульях одежда — обычный беспорядок мужской холостяцкой квартиры. Нет, сейчас невозможно оставаться одному, надо узнать все точно. И он отправился в университет.
Чума… Не раз приходилось Бутовскому слышать это короткое злое слово на профессорских лекциях, но сейчас оно приобрело какой-то особенный смысл. Правда, давно миновало время, когда «черная смерть» беспрепятственно бродила по земхе, но нет еще у человека полной власти над ней…
Бутовский пересек Московский тракт и, поднявшись на крутой холм, увидел университетскую рощу в поредевшем, но еще пестром лиственном наряде. В просветы меж деревьев виднелись метеорологические вышки, здание анатомического театра. Вот и оранжерея — место студенческих веселых прогулок. Но все это, такое знакомое, теперь не радовало его.
В большой аудитории факультетских клиник было необычно шумно. Студенты ожесточенно спорили.
— А если эго выдумка? Чья-то фантазия?
Бутовский узнал голос Льва Беляева. Этот молодой человек, всех заражавший своей веселой энергией, был его близким другом.
— Не может быть! — возражали ему. — Кухтеринский приказчик только что вернулся из Харбина. Он видел трупы.
— Ну и что? — настаивал Беляев. — Откуда он знает, что они чумные? Аможет, это какая-нибудь «бери-бери»?..
Появление профессора Курлова несколько охладило возбужденную молодежь.
Профессор быстро прошел к кафедре, поднялся на нее и поднял руку. Стало тихо.
— Господа!.. — начал Курлов. — Вероятно, вы уже слышали, что в Маньчжурии вспыхнула эпидемия легочной чумы. Нас ждут там. Я полагаю, что в скором времени туда направится профессор Даниил Кириллович Заболотный…
Профессор Л. К. Заболотный
Бутовский жадно ловил каждое слово. Ему казалось, что вот сейчас произойдет что-то очень важное. И он даже сам не заметил, как громко и отчетливо сказал.
— Я готов ехать!
Это прозвучало как сигнал. Со всех сторон поднялись руки.
— И я!
— Я тоже!
Курлов был растроган. Он верил этим юным сердцам Но в срочной телеграмме из Харбина было сказано: направить десять старшекурсников, а тут вот сколько желающих….
Решили провести жеребьевку. Бутовский тянул первым. На мгновение замерло сердце. И вот — желанное «да» на белом квадратике.
Беляев осторожно опустил руку в фуражку и вытянул «нет».
— Но я все равно поеду! — решительно заявил он.
Когда жеребьевка окончилась, Бутовский подошел к Курлову.
— У меня к вам один вопрос, профессор. Мне неясно, почему чума чаще всего вспыхивает именно на Востоке?
Курлов задумался.
— Да, неясно… Пока известно одно: переносчики чумы — крысы и блохи. А вот где таится чума в межэпидемический период, — неведомо. Даниил Кириллович Заболотный, о коем я говорил, еще несколько лет назад выдвинул гипотезу о связи «тарбаганьей» болезни на Дальнем Востоке с чумой, то есть как бы открыл чуму в природе. Однако другие полагают, что хранителями чумных бактерий в период между эпидемиями являются захороненные трупы. Ведь в Маньчжурии небольшие вспышки чумы повторяются довольно регулярно. Но все это еще неясно, многое неясно….
II