В 1912 году в заволжских степях истоки чумных эпи демий искал последователь и любимый ученик Заболотного доктор И. А. Деминский.
Однажды в лабораторию фор га, где работал Заболотный, доставили записку, адресованную доктору Н. Н. Клодницкому.
«Я заразился от сусликов… Приезжайте, возьмите добытые культуры. Записи все в порядке. Остальное расскажет лаборатория. Труп мой вскройте, как случай экспериментального заражения человека от суслика. Прощайте!..»
Эти строки были последними, написанными Деминским, — человеком, который раскрыл еще одну из многих тайн «черной смерти».
А вот уже в годы Советской власти одним из первых выехал на нашу восточную границу по сигналу тревоги молодой военный врач Л. Марголин. Отважному советскому специалисту удалось потушить очаг чумы, но сам он не вернулся.
Вогтчто писал Марголин перед смертью:
«Дорогие товарищи!
Кажется, начинается, температура — тридцать девять с половиной. Ухожу отсюда, чтобы не заразить окружающих. Иду умирать спокойно, так как знаю, что другого исхода не бывает… Прощайте!»
Сколько их — бесстрашных, пытливых, мужественных, одолевших в жестокой схватке грозного врага — чумные палочки, парализовавших их убивающую силу!
М. П. Покровская, вдыхая вакцинированную чумную культуру, доказала возможность введения живой авирулентной вакцины через дыхательные пути методом ингаляции. Профессор Н. Н. Жуков-Вережников открыл новый тип подкожной живой противочумной вакцины, предохраняющей от различных форм чумы, в том числе и от самой зловещей — легочной. Да разве всех перечислишь!
Гипотезу Заболотного о вероятности заражения первичной формой легочной чумы через слизистую оболочку глаза, выдвинутую им в 1915 году, блестяще подтвердил научный сотрудник Иркутского противочумного института доктор В. П. Смирнов. В 1948 году, работая на эпидемии чумы в одной из стран Азии, он поставил опыт на самом себе. Пятидесятилетний, с худым загорелым лицом, полжизни проведший в противочумных экспедициях, доктор Смирнов за две недели до основного опыта попросил свою жену — врача-бактериолога экспедиции Елену Константиновну — ввести ему в оба глаза по одной капле живой противочумной вакцины. Она набрала мутноватую жидкость в глазную пипетку и закапала вакцину.
В тот же день Смирнов ощутил жжение в глазах, а через несколько дней появился сухой кашель: вакцина проникла в легкие.
«Теперь можно начать опыт», — решил Смирнов. Он сказал обо всем жене. Та побледнела и спросила:
— Ты уверен, что опыт пройдет благополучно?
— Уверен, — ответил Смирнов и позвал всех в лабораторию.
Когда все вошли, он взял пинцетом селезенку морской свинки, только что погибшей от чумы, поставил ногу на табурет и стал втирать зачумленную, мертвую ткань в предварительно сделанные насечки на коже голени.
Кто-то испуганно вскрикнул. Смирнов успокоил:
— Все будет в порядке, товарищи.
Он лежал в карантине. Шли дни, казавшиеся бесконечными… Смирнова знобило, ртутная ниточка термометра показывала тридцать восемь, тридцать девять, затем стала снижаться. Головная боль утихла…
На шестнадцатые сутки, перенеся легкую форму чумы, Смирнов покинул карантин. Опыт заражения себя чумой после предварительной вакцинации через слизистую оболочку глаза был завершен.
Доктор Смирнов начал массовую вакцинацию местных жителей, вводя вакцину под кожу и в конъюнктиву глаз. Ученый-герой отвоевал у «черной смерти» тысячи человеческих жизней.
Заболотный, согласно его воле, был похоронен в родном селе Чеботарке. Президиум Всеукраинской академии наук постановил передать мозг академика Заболотного в пантеон академии, а сердце — в микробиологический институт.
Село Чеботарка называется теперь Заболотное. Сохранился маленький домик под соломенной крышей, утопающий в яблоневом саду. В домике чисто прибрано, будто его обитатели ушли ненадолго.
Сейчас здесь музей. Перед входом — бюст Даниила Кирилловича Заболотного. На стенах — фотографии, изображающие тибетское плато, монгольские степи, аравийские пустыни, по которым двигались противочумные экспедиции, организованные Заболотным. На полках — книги с его пометками и заложенными меж страницами иссохшими лепестками цветов. В углу висит рабочий костюм горняка — дар угольщиков Донбасса, избравших Заболотного почетным шахтером. Он очень гордился этим избранием. Уже будучи президентом Всеукраинской академии наук, принимая иностранную делегацию в шахтерском костюме, пояснил удивленным зарубежным гостям:
— За границей ученые одеваются в торжественные дни в одежду средневековья. Я одеваюсь в почетную одежду моей страны — в одежду рабочего!
«Призвание — великая вещь», — сказал когда-то Заболотный, и прекрасные слова эти навсегда остались в памяти его верных учеников и последователей.
Студент Л. М. Исаев, поймавший первого чумного тарбагана, впоследствии возглавил Институт медицинской паразитологии и тропических болезней в г. Самарканде. Действительным членом Академии медицинских наук СССР стал Л. В. Громашевский, М. К. Бутовский был профессором Томского медицинского института.
Сегодня на улицах Томска нередко можно встретить Беатрису Михайловну Паллон-Бутовскую: она спешит либо в Дом ученых на встречу с молодежью, либо в институтские аудитории, где она всегда самый желанный и дорогой гость.
Время посеребрило ее голову, но речь ее по-прежнему энергична и глаза, которые столько видели, еще не утратили своего блеска.
Будущие профессора и академики слушают ее рассказы о пионерах отечественной науки, о тех, кто был всегда готов к подвигу во имя самого прекрасного на земле — жизни.
FB2 — mefysto, 2022