Особо его гордость была уязвлена тем, что командир местного гарнизона, надменный капитан Такесуке, демонстративно выполнял приказы, исходящие исключительно из Такаты. Старый князь Уэсуги являлся высшим лицом в провинции, его авторитет держал в повиновении всех и распространялся также на вопросы судебного разбирательства. С момента прибытия Акитады не один мужчина или женщина не обратился к нему за разрешением каких-либо дел, а также с жалобами или обвинениями. Казалось, его не замечали. Он глубоко вздохнул.
— Что-то не так? — спросила его жена.
— Вероятно, так и есть, — взволновано ответил он. — Нам не следовало приезжать сюда. Ничего не получается. Провинция практически разорена, провинциальные хранилища почти пусты, а люди смотрят искоса.
Она встала, чтобы вернуться к своей работе. — Это правда, это странное место, но ты был готов покинуть столицу. Помнишь, как недоволен ты был своим положением, как министр постоянно нагружал тебя? Вот только зима здесь будет холодной. — Ее голос неуверенно затих.
Акитаде вдруг стало стыдно перед женой за свою неуверенность. — Тамако, ты простишь меня, что я притащил тебя сюда? — спросил он с тревогой. — Ты знаешь, эту провинцию называют снежной страной. Говорят, что здесь лежит снег в течение шести месяцев и редко можно видеть дневной свет, потому что снег покрывает весь дом. А у нас даже нет дома. Как ты будешь проводить время?
Она улыбнулась ему:
— Мы можем сделать это место пригодным для жизни, и сделаем это вместе.
Акитада посмотрел на висящие по стенам красивые свитки и раздвижные ширмы, на большие покрытые лаком сундуки, в которых лежала их одежда и постельные принадлежности. Но беспокоили его другие вопросы. — Здесь даже нет женской половины. А люди не только враждебно настроены и бунтуют, но и невоспитанные. Твою горничную тут могут изнасиловать. Если бы я об этом знал, то не привез бы тебя сюда.
После короткого молчания Тамако хрупким голосом сказала:
— Если я тебе здесь мешаю, я вернусь. Тогда, по крайней мере, я побуду некоторое время со своей матерью и с сестрами.
Оба понимали, что они находятся слишком далеко от столицы, он и не мог отправить ее домой, но и отказывался признать свое поражение. Вместо этого он сменил тему. — Сегодня пришли новые известия с севера. Эдзо напали в нескольких местах и наши войска сражаются к югу от Тагайо. Это заставило меня задаться вопросом, почему младший Уэсуги не присоединился к ним. В конце концов, их здешняя репутация держится исключительно на способности их солдат защищать эту провинцию.
— Я слышала, что старому господину стало совсем плохо. Женщины на кухне говорят, что он долго не проживет. Как ты думаешь, эдзо смогут продвинутся на юг до сюда?
— Нет, наши солдаты не допустят этого. Кроме того, снег сделает дороги непроходимыми. Нет сомнений, что причиной этих атак эдзо является желание улучшить свои позиции до того, как начнется зима и они уйдут в свои зимние лагеря.
Дверь со скрежетом распахнулась. В помещение вошел и поклонился строго одетый пожилой человек с тонкими белыми усами и бородой.
Тамако воскликнула:
— Сэймэй, я очень рада вас видеть. Ваш хозяин, несмотря на недомогание, хочет сегодня поехать верхом в Такату. Может, вы заварите ему лечебный чай?
— С удовольствием. — Старик посмотрел с нетерпением. — Но ваша милость слишком высоко оценивает мои скромные навыки. Вас тошнит, господин? Он подошел ближе и внимательно посмотрел в лицо Акитады:
— Чувствуете ли вы вздутие в животе? Может в недрах сердито рычит дракон? А как насчет вашего стула? Какие-то признаки поноса? Или метеоризм?
Акитада зарычал:
— Ради всего святого, оставьте меня в покое, вы оба! Нет, Сэймэй, я не хочу чаю. Он встал. — Тамако, когда закончишь с одеждой, передай мне. Сейчас мне нужно немного свежего воздуха, я буду на веранде! — Он вышел из комнаты.
Здание администрации было на несколько футов поднято над землей. В теплых краях в засушливые летние месяцы эта конструкция обеспечивает циркуляцию охлаждающего воздуха, но здесь это приводило к тому, что ледяной воздух беспощадно сквозил через деревянные полы. Акитада шел по веранде под глубокими навесами крыши и смотрел через открытый двор в сторону меньших хозяйственных построек, которые служили кухней, складом, конюшней, казармой и тюрьмой. Все это выглядело удручающе заброшенным.