– Сурово, – сухо отозвалась я.
– И не говори, – не различил он иронии. – Так что ты тут колдуй без спешки, а я пойду.
– Куда?!
– Домой спать, – ошарашил меня Картер. – Остаться ночевать здесь?
– В лавке черной ведьмы? – недоверчиво уточнила я, не понимая, он издевался или серьезно говорил.
– Я сегодня пережил двух разъяренных девиц. Что мне черная ведьма? – хмыкнул повеса.
– Вот уж точно. – Я начинала подозревать в бывшей жабе и сотрясение мозга, и отсутствие инстинкта самосохранения. Как он до своих лет-то дожил? Даже захотела познакомиться с семейством, воспитавшим столь безалаберное существо.
– Или нужна помощь в колдовстве? – вежливо уточнил Картер. – Говорят, что для некоторых зелий используется свежее мужское се…
– Вон! – ледяным тоном отозвалась я и ткнула пальцем в сторону двери.
– Спокойной ночи, госпожа ведьма. К слову, выглядишь очаровательно.
Эм-м? Я дотронулась до шероховатой щеки и немедленно вспомнила, что перед приходом жениха намазала лицо жирным слоем грязевой маски с морскими водорослями. Теперь маска засохла и, похоже, отваливалась кусками, точно плохая побелка от потолка.
Картер между тем слинял из лавки, оставив приоткрытой входную дверь, даже не успела ничего в спину шепнуть. Разъяренная, как пробужденная среди зимы горгулья, я кое-как отмыла маску от лица и бросилась в спальню к зеркалу в позолоченной оправе. Зажгла черные свечи, пошептала заклятье вызова и со злобным прищуром сквозь очки уставилась в зазеркалье, задымленное белым туманом.
Наконец изображение прояснилось, и передо мной появилась заспанная кузина Британи. Она широко зевнула, мелькнув клыками, и зябко натянула на хрупкие плечи ярко-красный пеньюар.
– Ты время знаешь? – буркнула недовольная ведьма. На заднем плане стояла большая кровать. В черных простынях кто-то закопошился, подозреваю, что не кот.
– Знаю! Кукушка прокаркала!
Часы мне достались вместе с лавкой, и кукушка поначалу в них была самая обычная, механическая, кривовато выезжавшая на пружинке. Но во время новоселья кузина набралась крепкого эля и решила подправить антураж, добавив в него замковой мрачности. Птичку она заставила каркать дурным голосом, а наутро не вспомнила, что именно шептала. Как назло, именно на пьяную голову Брит создавала самые крепкие заклятья, захочешь – не разрушишь. В итоге я привыкла, но клиенты, особенно новые, тишком осеняли себя божественными знамениями.
– Где это исчадие ада?! – завопила я, заставив кузину отшатнуться от зеркала.
– Заснуло сразу после ужина, – немедленно отрапортовала она и тут же уточнила: – Или ты не про дядьку Аскольда?
– Я про твоего брата! Где Томас? Я хочу его убить!
– Ты тоже?
– А кто еще? – даже несколько поостыла я.
– Занимай очередь после бабки Примроуз, – хмыкнула Брит. – Сегодня в замок пришло письмо из магистериума, что неудачнику Томми дали под зад коленом. Если не будет дураком, то в замке в ближайшие лет пятьдесят не появится. Бабка рвет и мечет, доберется до братца первой, то тебе остается только труп убивать.
– Я бы его воскресила и еще раз убила! – мстительно процедила я.
– А что он сделал тебе?
– Жабу он мне сделал! Даже две, одна до сих пор квакает! – огрызнулась я и шмякнула перед зеркалом банку с Дороти.
Я верю, что Брит очень хотела проникнуться и оценить масштаб неприятностей, которые на меня посыпались по вине семейного смутьяна, но пока что она прыснула в кулак издевательским хохотом.
– Не смей ржать! Иначе превращу в розового пони!
– Понимаю. Оборотное зелье не подействовало? – с фальшивым сочувствием протянула кузина, сама частенько исправлявшая последствия неумелой ворожбы ядреным снадобьем.
– Не сработало, – обреченно вздохнула я.
– А жабой-то она как сделалась? Томас подлил ей возбуждающего зелья? – продолжала издеваться она.
– Это криворукое недоразумение посмело на моей кухне! В моем магическом котле! – делая особое ударение на слово «мое», цедила я. – Сварганить дешевый приворот, разлить по моим фирменным бутылочкам и продать в моем городе местным дурочкам! Смерть ему!
– Ну, с Томасом все ясно, а жабу-то, выходит, местная дурочка приворожить пыталась?
– Да лучше бы уж так…
Вкратце я поведала кузине события сумасшедшего утра, присовокупив в адрес нашего брата пару отборных ругательств, и в конце мне вдруг саму себя так жалко стало, что хоть на луну басовито вой.