Положение сложилось весьма щекотливое. С точки зрения закона посольство представляло собой территорию Нгомбваны. Гибсон с его Специальной службой оказался здесь по приглашению нгомбванского посла, так что определить, насколько далеко простирались их полномочия в нынешних, созданных смертью посла замысловатых обстоятельствах, было далеко не просто.
То же самое, хоть и по иным причинам, можно было сказать, думал Аллейн, о его, Аллейна, нахождении здесь. Специальная служба имела большую склонность обделывать свои дела без чужого догляда. Настроение Фреда Гибсона в данную минуту определялось смесью сдерживаемого изо всех сил профессионального огорчения и личного унижения. В обычной ситуации он ни за что бы не начал расследование так, как теперь, а присутствие Аллейна в самом, так сказать, центре заповедной зоны деятельности Специальной службы придавало и без того деликатному положению почти гротескный оттенок. В частности, и потому, что случившееся убийство формально позволяло переложить груз ответственности на Аллейна, поскольку преступления подобного рода находились в ведении его отдела.
Гибсон разрубил этот узел, позвонив своему начальству и добившись, чтобы расследовать дело поручили ему и Аллейну вместе — разумеется, с согласия посольства. Однако Аллейн сознавал, что ситуация может в любую минуту стать еще более щекотливой.
— Похоже на то, — сказал Гибсон, — что мы можем продолжать, пока кто-нибудь нас не остановит. Таковы, во всяком случае, инструкции, которые я получил. Собственно говоря, и ты тоже, причем по трем причинам: твое начальство, твой отдел и личная просьба президента.
— Который желает теперь созвать всю свою челядь, включая копьеносца, и закатить перед ней пламенную речь на родном языке.
— Идиотская комедия, — буркнул Гибсон.
— Да, пожалуй, но раз он настаивает… Послушай, — оживился Аллейн, — возможно, дать им поговорить — это не такая уж и плохая идея при условии, что мы будем знать, о чем они говорят.
— Каким же это…
— Фред, допустим, мы позвоним мистеру Сэмюэлю Уипплстоуну и попросим его немедленно приехать сюда — ну, ты знаешь, «окажите нам любезность» и так далее. Стараясь не создавать впечатления, будто мы тащим его за шиворот.
— Зачем? — без энтузиазма спросил Гибсон.
— Он говорит по-нгомбвански. Живет в пяти минутах ходьбы отсюда, сейчас наверняка уже у себя. Каприкорн-Уок, дом один. Давай позвоним. В телефонном справочнике его, я думаю, еще нет, попробуйте через станцию, — посоветовал Аллейн взятому ими в помощники сержанту и, когда тот подошел к телефону, добавил: — Сэмюэль Уипплстоун. Пошлите за ним машину. Я сам с ним поговорю.
— Так в чем твоя идея? — без выражения поинтересовался Гибсон.
— Мы позволим президенту обратиться с речью к войскам, хотя что там «позволим», помешать мы ему все равно не можем, но по крайности будем знать все им сказанное.
— А сам-то он где, ради всего святого? Куда ты его запихал? — спросил Гибсон так, словно президент был пропавшим предметом домашнего обихода.
— В библиотеку. Он согласился посидеть там, пока я не вернусь. Надо поставить людей в коридоре, и пусть глядят в оба.
— Да уж как не глядеть! Если мы и впрямь имеем дело с неудавшимся покушением, наш общий друг должен сейчас охотиться за своей настоящей жертвой.
Сержант уже говорил по телефону.
— Суперинтендант Аллейн хотел бы сказать вам несколько слов, сэр.
В голосе мистера Уипплстоуна, как почудилось Аллейну, прорезалась нотка профессиональной сдержанности.
— Мой дорогой Аллейн, — начал он, — это чрезвычайно неприятное событие. Насколько я понял, посол стал… жертвой покушения?
— Да.
— Как это ужасно. Ничего худшего и представить себе невозможно.
— Если не считать гибели того, кому на самом деле предназначался удар.
— О… понимаю. Президента.
— Послушайте, Сэм… — Аллейн изложил свою просьбу.
— О боже, — произнес мистер Уипплстоун.
— Я понимаю, что прошу совсем не о мелочи. Что это, в сущности говоря, наглость с моей стороны. Но поиски нейтрального переводчика займут немалое время. Ни один из нгомбванцев тут не годится…
— Нет-нет-нет, конечно. Успокойся, Люси. Хорошо, я буду.