— Да, — рассудительно проговорил Фокс, — позиция не очень умная. Этот джентльмен — мишень номер один для любого охотника до покушений.
— Зануда — вот он кто. Конечно, вы правы. Каждый раз, как проталкивает очередной кусок своего промышленного законодательства, он обращается в мишень для какого-нибудь экстремиста. Черт подери, Братец Лис, да всего несколько дней назад, когда он надумал отправиться на Мартинику с широко разрекламированным визитом, какой-то прохвост выпалил в него в упор. Промазал и сам застрелился. Арестовывать было некого. А Громобой, радостно сверкая глазами и зубами, покатил дальше, стоя на сиденье автомобиля, выставив напоказ свои шесть футов и пять дюймов, так что его эскорту каждый дюйм дороги показался милей.
— Похоже, он малый что надо.
— Тут я с вами спорить не стану.
— Совсем я запутался с этими зарождающимися нациями, — признался Фокс.
— Не вы один.
— Я хотел сказать — вот эта Нгомбвана. Что она собой представляет? Вроде бы независимая республика, но при этом как бы член Британского Содружества, однако если так, то почему она держит в Лондоне посла, а не полномочного представителя?
— Вот именно, почему? Главным образом благодаря маневрам моего закадычного друга Громобоя. Они все еще состоят в Содружестве. Более или менее. То есть, с одной стороны, состоят, а с другой — вроде бы и нет. Все формальности соблюдены, но при этом у них полная независимость. Все пышки и ни единой шишки. Потому-то он и настоял, чтобы его представитель в Лондоне именовался послом и жил в таких апартаментах, что и великой державе было бы незазорно. Это исключительно его заслуга, старины Громобоя.
— А что думают о визите его люди? Здешние, из посольства. Посол и все прочие.
— Перепуганы до смерти, но при этом твердят, что с президентом не поспоришь, — с таким же успехом можно уговаривать ветер, чтобы не дул. Он вбил себе в голову — еще в те времена, когда учился здесь и потом практиковал в Лондоне в качестве барристера, — что раз Великобритания не имеет, сравнительно с прочими странами, серьезной истории политических покушений, значит, и в будущем их опасаться не приходится. И должен сказать, идея эта на свой безумный манер довольно трогательна.
— С другой стороны, он все равно не сможет помешать Специальной службе делать свое дело. Во всяком случае, вне посольства.
— Он может причинить им массу неудобств.
— Ну так какова процедура, сэр? Вы дожидаетесь его прибытия и падаете ему в ножки прямо в аэропорту?
— Ничуть. Я вылетаю в его распроклятую республику завтра на рассвете, а вы тут в одиночку разгребаете дело Дагенхэма.
— Ну, спасибо. Привалило-таки счастье, — пробурчал Фокс.
— Так что я, пожалуй, пойду укладываться.
— Не забудьте взять старый школьный галстук.
— До ответа на эту глупую шутку я не снизойду. — Уже у двери Аллейн остановился. — Забыл спросить, — спохватился он. — Вам не приходилось встречаться с человеком по имени Сэм Уипплстоун? Из МИДа.
— Я в этих кругах не вращаюсь. А что?
— Он считался своего рода экспертом по Нгомбване. Кажется, недавно ушел на покой. Милый такой человек. Когда вернусь, надо будет пригласить его пообедать.
— Вы думаете, он мог сохранить какое-то влияние?
— Вряд ли можно ожидать, что он бухнется перед Громобоем на колени и станет умолять, чтобы тот пошевелил немного мозгами, если хочет их сохранить. И все же кое-какие смутные надежды у меня есть. До скорого, Братец Лис.
Сорок восемь часов спустя облаченный в тропический костюм Аллейн вышел из президентского «роллс-ройса», встретившего его в главном аэропорту Нгомбваны. Изнемогая от жары, он поднялся по грандиозной лестнице, вдоль которой спиной к нему замер строй руританских гвардейцев, и оказался в созданной кондиционерами прохладе президентского дворца.
Взаимодействие на высшем уровне принесло плоды в виде полновесного и мгновенного приема, какого удостаиваются только «особо важные персоны».
— Мистер Аллейн? — поклонился молодой нгомбванец, украшенный золотыми кистями и аксельбантами адъютанта. — Президент так рад вашему приезду. Он примет вас сразу. Хорошо долетели?