— Вы не против, если я сяду рядом с вами?
Чуть помедлив, Кан нехотя пересела на соседний стул, перетащив за собой блокнот с ручкой. Старик сел рядом и устало откинулся на спинку стула.
— Я вчера не видел вас на ознакомительной конференции. Вы откуда будете?
— Из Сеула, — пробурчала Чаурим, не зная, как отвязаться от настойчивого старика.
— Забыл представиться! Меня зовут Батиста Гвидиче! Я приехал из Италии.
— Кан Чаурим, — осторожно пожав сухую ладонь, представилась девушка. — А что вы забыли в Корее?
— Я приехал в Сокчхо с определённой целью, — кряхтя, итальянец ёрзал на стуле, то и дело хватаясь за явно болевшую спину. — Последний месяц мне постоянно снился один и тот же сон.
— Сон? — удивлённо повторила Чаурим.
— Да, сон! Мне снилось, что я еду в этот город на поезде и чей-то навязчивый голос повторяет мне, что я должен её найти. Пришлось просить внука, чтобы поискал в Интернете информацию об этом месте. Так мы и наткнулись на упоминание о конференции. Родные меня, конечно, не хотели отпускать, но… я знаю, что должен быть здесь.
— Вы тоже медиум? — всё ещё не понимая и половины из сказанного, девушка сама не заметила, как влилась в беседу.
— О, нет! — улыбнулся Гвидиче. — Но мои предки в молодости состояли в сектах и мечтали увидеть дьявола воочию. Это можно считать достойной причиной для присутствия здесь?
Старик весело рассмеялся, а Чаурим напряжённо осмотрела продолжающий наполняться зал, мысленно оценивая всех женщин, находившихся здесь.
— И вы нашли её?
— Я вчера познакомился со всеми местными дамами, но половина из них не знает английского, — развёл руками Батиста. — Право, даже не знаю, зачем сюда приехал. Но эти сны… они не давали мне покоя. И этот голос в голове…
Старик протяжно вздохнул и поднял разом потускневший взгляд на вошедшего в зал профессора. Аудитория зашевелилась, предвкушая начало семинара, и Гвидиче, повинуясь стадному чувству, также раскрыл свой блокнот, демонстрируя в углу страницы то, от чего у Чаурим перехватило дыхание.
— Откуда? — ткнув пальцем в аккуратно выведенную чернилами семиконечную звезду, рвано выдохнула она.
— Так вот кого я искал! — жадно всмотревшись в лицо Чаурим, догадался старик.
***
Наглухо закрыв дверь небольшой переговорной комнаты, ключи от которой с трудом удалось выпросить у администратора, Чаурим села напротив сгорбленного старика и положила распятие на стол между ними.
— Это чтобы никто нас больше не услышал, — пожала плечами девушка, стараясь ничем не выдать свою нервозность. — Пожалуйста, расскажите всё, что знаете!
Гвидиче устало потёр морщинистый лоб, после чего откинулся на спинку стула и невесело улыбнулся.
— Не думал, что однажды должен буду вспомнить то, что хотел навсегда забыть, — глядя мимо Чаурим, признался он. — Мне было пятнадцать лет, когда я приехал в гости к бабушке. В деревне было отчаянно нечего делать и я развлекал себя, как мог. В один из дней забрался на чердак, заваленный пыльными коробками, и часами разбирал их содержимое, пока не наткнулся на кожаный, перевязанный бечёвкой блокнот. Там, на исписанных чернилами листах, была написана судьба человека — тяжёлая, тёмная, трагичная.
Гвидиче замолчал, а Чаурим в нетерпении подалась вперёд, жадно проглатывая каждое слово, срывающееся с потрескавшихся старческих губ.
— Этот человек, Кирино Росси, был лучшим другом моего прадеда. Они жили по соседству, учились в одном классе, вместе играли, даже несмотря на дефект Росси. Дело в том, что он был не таким, как другие дети, — замкнутым и нелюдимым, с нередкими проявлениями агрессии. Вокруг него словно разливалась тьма, и только мой прадедушка умел его развеселить, — старик неожиданно закашлялся и, вытащив из кармана пиджака платок, прижал его ко рту.
Едва дождавшись окончания приступа, Чаурим с нетерпением постучала пальцами по столу. Гвидиче лишь улыбнулся и, аккуратно сложив накрахмаленную ткань, вернул её на прежнее место.
— С возрастом Кирино становился всё более жестоким. Если в детстве он просто был букой, то по достижению совершеннолетия начал нападать на людей с кулаками только за то, что они косо на него посмотрели. Даже мой прадед не мог справиться с его приступами ярости. Самое любопытное то, что когда Кирино успокаивался, он плакал навзрыд и умолял спасти его. Он говорил, что видит его, что тот хочет забрать его к себе. Кирино бился в истерике, бежал молиться в церковь, но каждый раз запинался на нижней ступени и с пеной у рта корчился в жутких конвульсиях. Тогда его отец вызвал экзорциста. Тот сразу определил, что в Кирино вселился дьявол. Вот только, то ли экзорцист попался никудышный, то ли демон был слишком силён, но обряд не удался, а бедняга Росси и вовсе обезумел, всё реже приходя в себя. Можно мне воды?
Чаурим не сразу поняла, что хочет от неё мужчина. Зависнув на пару секунд, согласно кивнула головой и подбежала к подоконнику, рядом с которым стоял кулер. Наполнив стаканчик тёплой водой, подала его вновь закашлявшемуся Гвидиче и уселась на прежнее место. Промочив горло, он продолжил рассказ.
— В то время в Риме образовалась секта «Дьяволо интерра». О ней слагали легенды, и отец Кирино решил обратиться к ним за помощью. Участники заинтересовались случаем Росси, позволили их семье войти в свой круг, но, как оказалось позднее, они не стали помогать Кирино. Они решили провести обряд — принести семь жертв и прочитать заклинание, сделав демона Кирино всемогущим, — старик допил воду и смял в ладони бумажный стаканчик. — Мой прадед не видел его пару месяцев, а когда встретил — не узнал. На лице Кирино, как и всем участникам секты, поставили татуировку в виде семиконечной звезды. Его почти всё время держали в клетке, так как приступы ярости становились всё более неконтролируемыми. Его привязывали к столбу, читали над ним заклинания, призывали демона выбраться из пучин Ада на поверхность земли… В тот день, когда Кирино передал своему другу блокнот с записями, состоялась их последняя встреча. Через двое суток он исчез, а несколько участников секты были зверски убиты. С тех пор «Дьяволо интерра» начала разваливаться на части и вскоре от неё ничего не осталось. Мой прадед пытался узнать у отца Кирино о случившемся, но тот, кажется, тронулся умом. Кричал, что во время ночного обряда лжеочищения, в Кирино вселился настоящий дьявол, который начал крушить всё на своём пути. А потом он исчез. И его больше никто не видел.
Гвидиче замолчал, продолжая сжимать в ладони остатки стаканчика, а Чаурим лихорадочно собирала полученные отрывочные сведения в цельную картину. Зачем старик рассказал ей историю некого Кирино? Как может быть связан с Чанёлем человек, живший почти двести лет назад? Разве, только, общей одержимостью демоном?
Услышав шорох, девушка подняла голову и недоумённо взглянула на итальянца, протягивающего ей кожаный блокнот, перевязанный полуистлевшей бечёвкой. Благоговейно его приняв, Кан развязала нить, и перед ней рассыпались жёлтые от времени листы, мятые, пропахшие пылью и плесенью. Она изумлённо перебирала их, даже не пытаясь разобрать чужой витиеватый почерк на незнакомом языке.
— Ты ведь тоже имеешь связь с демоном? Ты или твои близкие страдают от него? — тщательно подбирая слова, спросил Гвидиче.
Чаурим лишь кивнула, сжавшись под пристальным взглядом.
— Я переведу для тебя некоторые моменты. Кирино написал здесь очень много интересного! Дело в том, что он перечитал множество книг и манускриптов, собирая полученные сведения и ища способ победить дьявола.
Итальянец постучал отросшим ногтем по стопке листов и, словно о чём-то вспомнив, отобрал их, начав быстро перебирать, отчаянно ища что-то. Отыскав наконец то, что нужно, он протянул Чаурим искусно нарисованный портрет, изображённый на измятом клочке бумаги.