Родился я в Советске – это пограничный с Литвой город в Калининградской области. Там есть такой мост через реку Неман: перейдешь его – и уже за границей. Жили мы у родителей мамы, с моими бабушкой и дедушкой. Последний был для меня в детстве кумиром – можно сказать, он заменял мне отца.
- Какие у тебя главные воспоминания, связанные с тем периодом?
- Когда я еще был маленький, мама уехала в Питер искать работу, а я какое-то время жил с бабушкой и дедушкой – года два-три. У нас была средняя семья с нормальным достатком: дедушка работал, бабушка получала пенсию. Как бы классика такая, все нормально. Помню, дедушка меня иногда наказывал, а на следующий день приносил в своих огромных ладонях кучу жвачек. Как бы извиняясь за то, что ему пришлось меня наказать. Но мне уже было все равно – жвачка ведь! (Смеется.)
- В Советске ты, наверное, и пошел в детский сад?
- Знаешь, я очень мало походил в садик в Советске – очень скоро мама забрала меня к себе. К тому времени она уже жила в коммунальной квартире, где, собственно, продолжает жить и сегодня. Коммуналка – длинный коридор, огромная кухня и три комнаты, одна из которых принадлежала нам: это были наши десять квадратных метров.
- Вы жили в Питере?
- Не совсем – во Всеволожске, это такой город в Ленинградской области. В 90-е годы он считался героиновой столицей, так что можешь представить атмосферу... Там я уже нормально ходил в детский сал, где у меня сразу появился хороший друг Кирилл. Я с ним, кстати, до сих пор общаюсь. Когда я пришел в сад, то еще никого не знал, а Кирилл сам подошел ко мне и, как сейчас помню, спел песню про Глеба Жеглова и Володю Шарапова. С тех пор мы стали друзьями. (Смеется).
- Негативных моментов, связанных с переездом, не было?
- Конечно, были. Помимо того, что жили мы в коммуналке, наш дом к тому же еще располагался в самом центре Всеволожска – это было место всех главных массовок. Отнюдь не тихое. Кто там только не ошивался... Одни из самых плохих воспоминаний о детстве у меня связаны с тем, что у нас в районе было много цыган и процветала безумная наглость. Маленькие цыганята постоянно приставали к другим детям на улицах. Пытались отобрать у нас какие-то вещи, игрушки, из-за чего возникали драки, в которых я периодически принимал участие. Следить за мной было некому – маме приходилось очень много работать, и до позднего вечера я был предоставлен сам себе.
- То есть не до школы было?
- Нет, что ты. Напротив. Мне очень нравилось учиться, и в детстве я даже хотел стать ученым. Честное слово! (Смеется.)Единственная серьезная проблема, которая мне мешала, - это дисграфия. Поэтому все младшие классы я оставался на лето, чтобы исправлять накопленные за учебный год проблемы с русским языком. По всем остальным предметам я успевал, причем давались они мне легко. Я быстро справлялся с уроками и не понимал, почему другие так парятся – ведь все так просто! Наверное, потому, что я очень хорошо воспринимаю информацию визуально и со слуха.
- Когда и при каких обстоятельствах ты впервые обратил внимание на музыку?
- История такая. У нас классной руководительницей была географичка, старой закалки женщина. Держала нас в ежовых рукавицах, но когда понимала, что надо сделать что-то хорошее, то устраивала нам дискотеки. Как это выглядело – парты ставились в ряд, каждый из дома приносил какие-нибудь сласти, и мы устраивали большое чаепитие, после которого обязательно была дискотека. Как раз на таком мероприятии один мой школьный друг по имени Артем принес с собой акустическую гитару и спел три песни Виктора Цоя. Я был прямо-таки в восторге!
- До этого ты песни Цоя не слышал?
- Может, и слышал, но раньше в доме в основном звучала музыка, которую слушала моя мама. Ей нравились Queen, Kiss, Modern Talking. Потом пошли всяческие Ace Of Base, 2 Unlimited, а с ними кассетные магнитофоны и так далее. При этом ситуация в семье была прежней: мать-одиночка с сыном в комнате в коммуналке.
- Мирные соседи были?
- Скажем так: насмотрелся я в достатке и поножовщины, и синьки, и срани... Бытовой грязи было много, и она в детстве на меня определенный отпечаток тоже наложила. Однако в таких адски сложных условиях моя мама всегда старалась дать мне максимум позитива и тепла. Устраивала настоящие праздники жизни, несмотря на то, что много работала. Мне очень запомнились моменты, когда во всем районе выключали свет и все тусовались на кухне со свечками. Ни телевизор посмотреть, ни почитать, поэтому мама рассказывала мне всякие истории. Вспоминала свое детство, доставал из ящика старые семейные фотографии, которые мы вместе рассматривали при свечах.
- Теперь давай снова вернемся к музыке. Какие песни Цоя тогда сыграл Артем, не вспомнишь?
- По-моему, «Восьмиклассницу», «Пачку сигарет» и еще одну какую-то, очень простую. Я тогда до Артема очень жестко докопался, потому что впервые увидел гитару так близко: «Артем, покажи как, научи меня играть». На этой почве мы сдружились. Учебный год я уже заканчивал со стрижкой «под горшок» и гитарой в руках.
- Гитару приходилось одалживать?
- Нет, у меня дома нашлась старая раздолбанная акустическая гитара. Достали откуда-то с антресолей. Я приходил к Артему раз в неделю, он мне настраивал гитару, потому что сам я тогда не умел, а потом я целыми днями сидел дома и пытался что-то на ней тренькать. Мама моя этого не понимала, но и не мешала: чего-то там играет, ну и ладно... Самое смешное, что Цоя в оригинале я так и не послушал. О его творчестве у меня представление было исключительно по дворовому исполнению.
- Помнится, в 90-х было жесткое противостояние людей, слушающих тяжелую музыку и рэп. Тебя это как-нибудь коснулось?
- Да, такая глупость имела место. Среди ровесников у меня первым в районе появилась косуха. Я тогда тяжелую музыку вообще не слушал, косуха мне была нужна больше ради имиджа. А в соседних домах жили рэперы, которые тусовались рядом с моим домом и слушали Onyx. Это был настоящий олдскул: ребята напяливали штаны на несколько размеров больше (наверное, из отцовского гардероба) и широченные майки, а на шее у них болтались отломанные мерседесовские значки. И каждый день по пути в школу мне надо было проходить через двор, где они тусовались. Парни уже курили – это считалось крутым.
- Насколько я знаю, вредные привычки и тебя не обошли стороной?
- Ну... где-то в 14-15 лет я начал курить марихуану, читать литературу вроде Кена Кизи и увлекся грибами. Но для меня это был исключительно эксперимент, с которым уже несколько лет как покончено: в 2004-м был последний сезон, когда я ел грибы.
- Когда ты с советского рока переключился на более тяжелую музыку?
- Летом после седьмого класса мама отправила меня отдыхать в лагерь на берегу Ладожского озера. Там я познакомился с человеком, который на меня реально повлиял, впервые поставив послушать The Exploited и Nirvana. Когда я услышал «Smells Like Teen Spirit», я вообще не понял, что это за музыка, но понравилось мне жутко! Воспринял как ребенок, который не вдается в подробности: либо нравится, либо нет. Схожее впечатление на меня произвел альбом «Beat The Bastards» The Exploited. Это была самая громкая запись из всех моих кассет!