Вспыхнуло пламя — корабль начал разбег к Далекой Звезде. Плавно начала расти перегрузка — год будет работать двигатель, а затем развернутся звездные паруса, и Гу будет постоянно «ловить Ветер пространства». Перегрузка сделала жизнь похожей на привычную, но не совсем. Меньшая сила тяжести изменила движения звездолетчиков, сделала их плавными, замедленными. Космонавты будто танцевали в медленном вальсе. Исчезла стремительность, резкость, порывистость. Случайно оброненные предметы медленно падали, и их можно подхватить не торопясь…
Летели дни, месяцы, планета сначала превратилась в светлую точку, а потом исчезла, и ее можно было видеть только в телескоп… Прошли годы, и теперь уже и сама Желтая Звезда стала точкой, а там, где-то около нее, кружила планета с Жизнью, пославшей их сюда, в бездну. Работали звездолетчики, спали в скафандрах Маша, Марта и Хойл.
Занимались спортом, ходили в кино, строили, учили и учились, воспитывали, исследовали, изучали. Жили, росли, влюблялись, рожали детей. Сменялись в иллюминаторах созвездия, приближалась заветная Звезда.
Наступило время пробуждения спящих. Проснувшиеся от анабиоза с удивлением рассматривали подросших детей, ставших взрослыми, ровесниками им самим.
Пратт Брант жила с Джерри Смитом. Они нашли и общее увлечение — программирование и создание трехмерных картин. Картины могли быть неподвижными, а могли и оживать, менять краски, шелестеть листвой, менять освещенность. Их четырехлетняя дочь Ольга увлекалась музыкой и, конечно же, математикой. Она синтезировала необычные спектры, и музыка, созданная ею, имела глубокое, космическое звучание, волнующее и тревожное. Ольга дружила с сыном Тяо и Икара — Томом. Увлечение композициями привело их к необычным, фантастическим переплетениям оперы, пьесы, балета. Каждый нашел свое дело и был увлечен им…
С удивлением и трепетом вступили в этот мир Марта и Хойл. Маша же, наоборот, ворвалась в ребячью жизнь, получив тут же свое прозвище «Спящая красавица». Детей было много — Жизнь не гасла, но… Психологи ошиблись, Марта и Хойл не находили общности с теми, кто вырос на борту звездолета. Они так и жили особняком от всех остальных. Несмотря на свой напористый характер, Маша не могла угнаться в знаниях математики за Томом и Ольгой. Но она стала прекрасным историком, рассказывая всем детям про их планету. Дети многого не понимали, и тогда приходилось прибегать к банку данных, к архиву, где Маша находила нужный сюжет, фильм, картину; Маша объясняла детям, что такое деревня, кто такие слоны и крокодилы… Взаимоотношения взрослых были сложнее, они были малопредсказуемыми.
Некоторые астролетчики умерли, это еще больше усложнило связи в их мини-обществе, их «социальную расстановку». Выросшие в звездолете были выше ростом, менее массивные, хрупкие. Компьютер учитывал все: изменения в костной ткани, в сердечной мышце, в кровообращении, в знаниях. Он думал о будущей жизни Разумных и внес поправки в образ искомой планеты — она должна быть на треть легче их родной планеты, тогда они смогут на ней жить. Замкнутый мир все же сказался: жители звездолета больше устремились в изучение внутреннего мира, в микрокосмос, находя там ту же бесконечность, что и в макрокосмосе. Лишь наблюдения связывали их с внешним миром. Только стрелки приборов и цифры на дисплеях открывали им все новое и новое. Но не было самого соприкосновения с Природой.
Мир их замкнулся, и это была первая болезнь их общества. Зачастую они могли понять друг друга без слов, «разговаривая» мыслями и глазами. Они научились ощущать магнитные и радиополя, радиацию и приближение метеорита, изменение гравитационных полей. Они научились чувствовать Космос, слушать и понимать Вселенную. Не радовала «охота» на механических зверей, перестали быть приятными состязания и плавание с искусственными рыбами. Животный мир оказался наиболее уязвим. Птицы почти не летали и стали бегать по траве. Животные, чувствуя общую беду, потеряли инстинкт хищников и не нападали друг на друга, как у водопоя в жестокую засуху. Они не прятались от Разумных, не просили у них защиты и ласки. Жизнь все-таки была больна. Она еще не умирала, но затихала… и лишь поток информации, все новое и новое не давали ей замереть навсегда. Компьютер и Разумные вникали и вникали в суть окружающего мира.
Траекторию полета назвали «дорогой жизни». На пути попадались пылевые облака межзвездного газа. В них были следы органических соединений… Там, где-то там впереди должен был быть мир с такими же, как они. Эта вера давала силу Разумным. Компьютер выделял следы синильной кислоты, формальдегидов, метиламина, спиртов…