Антонина Сергеевна ещё раз взглянула на плечо с зелёными нашивками. Её глаза, чёрные, как ночь, казалось, просвечивают насквозь.
– Пираты, – я помялся, словно сделал что-то постыдное, – и корн ещё…
Она с полминуты о чём-то размышляла, заставив меня переминаться с ноги на ногу, но в итоге кивком головы отпустила догонять остальных.
Поскольку в прыжке покинуть корабль невозможно, экипаж активно использовал тренажёры, отрабатывая всевозможные тактические схемы, закрепляя в вирте полученные навыки.
Обидно, но факт – несмотря на наши вполне достойные, даже по меркам ветеранов достойные, физические параметры, мы всё равно проигрывали четыре схватки из пяти. И ничего не попишешь – это опыт и рефлексы. Мастер выполняет манёвр в бою практически не думая – на одних инстинктах, мы же не обладали многолетним практическим опытом и тратили мгновения на раздумье, что смерти подобно.
Навыки вирт-игр не помогали, они скорее служили помехой, поскольку уже наработанные схемы движений приходилось менять на ходу. Но мы постепенно исправлялись и наглядно наблюдали рост своих боевых возможностей. Теплилась надежда, что вскоре из мальчиков для битья мы превратимся в членов команды, и на нас прекратят посматривать снисходительно.
Параллельно продолжалась учёба. И знаете что, обучение в академических классах и то же на настоящем боевом корабле разительно отличалось. Оказалось, что чуть ли не каждый лаборант имел научную степень, публиковал статьи и обладал таким уровнем знаний, что нам и не снилось. Кроме того, все поголовно с успехом освоили ещё и какую-либо корабельную профессию, поэтому найти учителей в любой мыслимой области оказалось очень даже просто, ещё и бегать от них иногда приходилось. Эти изверги искренне считали собственный опыт основополагающим для подрастающего поколения и старались впихнуть в нас такой объём информации, что головы чуть ли не лопалась от напряжения. По счастью, на крейсере имелся оборудованный ментальным усилителем зал, который мы незамедлительно оккупировали.
После окончания утренних занятий последовал обед, не такой шикарный, как по поводу отлёта, но тоже весьма недурной. Столовая продолжала выглядеть как зелёная равнина, видимо, такой она останется до конца путешествия.
Ах да, комнаты, несмотря на пессимизм Мишки, оснащались той же технологией, как и помещение столовой. Я немного поэкспериментировал с вложенными в память компьютера шаблонами, создав уютный образ открытой пещеры, нависающей над простором бушующего моря. Честное слово, даже прохладные брызги мелких капелек ощущались на коже.
– Васька, а пошли Колобка навестим, – Марина закончила обед, вытерла губы салфеткой и вопросительно посмотрела на меня.
Время как раз располагало – никаких дел в расписании, а до планового занятия, которое начнётся в три, аж два свободных часа. Хватит выше крыши.
В научном секторе всё как всегда. Порядок отсутствует, много бегающих в разные стороны светлых комбинезонов. Смешно, но они никогда не заметят катастрофу на борту, зато уж отсутствие малейшей пылинки на лабораторном стекле вызывает такую бурю эмоций, что куда бы деться.
В небольшую лабораторию мы завалились всей гурьбой минут через пять. Профессор Весенин и его команда заполнили помещение, для разнообразия окружив стол с подопытным. Интересно, обычно они в вирте заседают.
– Добрый день, – поздоровались мы.
Замечаю, что новых лиц определённо прибавилось и как минимум двое из них мне не знакомы.
– О! А вот и хозяин зверушки, – произнёс, обернувшись, бородатый мужчина средних лет. Ну вот, в рабовладельцы записали.
Только в этот момент я обратил внимание, что смотревший на меня мужчина не из учёных. Судя по синему комбинезону – старший инженеров крейсера. Точнее разобрать в толпе было нельзя – идентификационные знаки на груди скрыты спинами собравшихся.
– Сколько раз вам говорить, что мы имеем дело не с животным, а с разумным существом, – довольно громко отреагировал на это заявление профессор. Ох ты, похоже, я невольно стал свидетелем чего-то интересненького.
Бородач в ответ лишь хмыкнул и протянул руку в сторону Колобка. Я не успел отреагировать, зато малыш заискрился, что не произвело никакого впечатления на этого самоубийцу. Результат жеста стал вполне ожидаемым – яркий разряд протянулся от поверхности оранжевого шарика к любопытному пальцу. В воздухе запахло грозовой свежестью.