Вольф поспешно отошел за квадратный каменный столб и задул лампу. Из закутка, где остался Лодья, послышалось сопение, скрежет металла по камню и рычание, вырвавшееся из горла юноши от величайшего напряжения. Рычание становилось все громче, пока не превратилось в глухой звериный рев, точно там ворочался медведь. Вольф в испуге зажал уши. Затем раздался страшный грохот, и все стихло. Прошло около минуты. Потом из темноты донесся совершенно спокойный голос Лодьи:
– Прошу сюда, господин профессор!
Вольф поспешно щелкнул колесцовым кресалом и, когда фитиль затеплился, вернулся в закуток. Его студент уже спокойно одевался. На полу лежала плита, толщиной более фута, один угол ее раскрошился. Рядом валялся лом толщиной в два больших пальца, согнутый под прямым углом. Сила, которая это совершила, была поистине нечеловеческой. Профессор поднес лампу к тайнику. Двухдюймовые каменные шипы, на которых вращалась некогда плита, были сорваны. Тайник, как видно, предназначавшийся для монастырских ценностей, был достаточно просторен, и прямо в центре его лежал большой плоский кожаный сверток, от которого шел слабый запах тления. Забыв обо всем, Вольф поставил фонарь на землю и схватил сверток – на том почти не было пыли. Он поспешно развернул заскорузлую кожу, с трудом поддававшуюся, и обнаружил неповрежденную большую стопку слежавшихся листов, покрытых ровными строками разборчивой латинской рукописи. Он сразу узнал почерк. Да, это написал тот человек. Вольф достиг желаемого. Профессор поспешно завернул рукопись и прижал ее к груди.
– Цель достигнута, мы можем идти.
– Хорошо, – отвечал его студент, застегиваясь и поднимая с земли фонарь и согнутый лом.
Обратный путь они проделали в молчании, и на этот раз чуткое ухо Лодьи не различало шуршащих шагов подземных обитателей тьмы. Однажды, столетие тому назад, когда бывшее монастырское здание почти опустело из-за войны и голода, в безлунную ночь они сумели вырваться наружу из своих неведомых нор в недрах земли и отыскать весьма немногочисленных жителей университета… На несколько лет величественное строение сделалось мертвым, отпугивая пустотой редких прохожих, пока не пришли сюда новые насельники, не убрали пожелтевшие, обглоданные острыми зубами исчадий тьмы кости предшественников и не возродили университет. Но подвал оставался местом, где создания тьмы еще имели силу, и поэтому мало кто из людей рисковал заходить в самую глубь. Однако в эту ночь что-то распугало зловещих обитателей тьмы, заставив их прятаться по щелям в их собственном царстве.
Глава 6. О чернокнижии
Эта глава посвящена чернокнижию. Читатель поймет нас, ведь мы должны объяснить, что это такое, прежде чем продвигаться дальше.
Люди с самой незапамятной древности знали, что кроме земного мира существует еще мир иной, отделенный от нашего незримой преградой, некоторые его обитатели могут одним своим видом довести до безумия неподготовленного человека. Этот мир мы называем миром демонов, а в древние времена человек, который склонен был преклоняться перед тем, что грозит ему уничтожением, называл кое-кого из них богами. Однако они не всесильны, тем более в своем мире, подчиняясь его законам, которые отличны от законов нашего вещного мира, но столь же незыблемы. Пытливый человеческий разум издревле искал способ использовать сущности и законы того мира, сопричастные к нашему, пронизывающие его подобно ветру, проходящему сквозь лес и заставляющему шуметь деревья. У некоторых людей такое получалось. Как? Многие не могли этого объяснить, что в конце концов и приводило кое-кого из них ко вполне закономерному концу, какой постигает, например, неумелого морехода, пытающегося оседлать бурю. Мечтою многих долгое время было найти безошибочные способы воздействия на тот мир, но поиски чаще всего велись интуитивно. С развитием общества и знаний, когда появились философия, астрология, алхимия и другие науки, ученые мужи испытали соблазн: помимо законов нашего, вещного мира, изучить и законы того, запрещенного церковью, иерархи которой предпочитали сознательно закрывать глаза, лишь бы не видеть то, что не согласовывалось не только с догмами вероучения, но и со всем опытом человечества.
Вначале этим занятиям всерьез посвящали себя лишь богатые люди, ибо только они могли в те времена подняться над общим уровнем знаний благодаря наилучшему возможному тогда образованию и имевшемуся у них досугу, который все другие должны были отдать рутине борьбы за выживание. Примером тому были лорд-канцлер сэр Френсис Бэкон, или принадлежавший к датской королевской фамилии Тихо Браге, или потомок шотландских королей и русский фельдмаршал Яков Брюс. Особенно это сказывалось в те переломные моменты истории, когда только эти люди имели возможность искать срочно требующиеся человечеству ответы, тогда как остальные были вынуждены просто спасать свою жизнь. С другой стороны, нет сомнений, что их глубокие познания помогали им в подъеме к вершинам власти. Однако по мере медленного продвижения во тьму выяснилось, что с трудом накопленных знаний недостаточно: необходимо еще родиться пригодным к этому делу. Поэтому то, что выходило иногда у невежественных деревенских колдунов, было невозможным, а то и опасным для просвещенных мужей, поднаторевших в изучении мира теней. По-видимому, дело было в некоем сродстве с тем чуждым миром, созвучии с его законами, которое одни по какой-то причине имели, а другие были такового лишены. Именно подобными историями и навеяно средневековое предание «Ученик чародея», в котором рассказано, к каким печальным последствиям приводит использование знаний о законах иного мира человеком, не рожденным для их употребления. Характерно, что предание это родилось в Англии, ученые мужи которой были наиболее последовательны и упорны в постижении тайных законов иного мира, и благодаря мудрому решению короля Генриха VIII, ограничившего свою страну от влияния непримиримой к колдовству католической церкви, заняли высокое положение и обеспечивали всемерную защиту высших государственных интересов.