Мальчик вспомнил, как ему удавалось совсем чуть-чуть управлять воздухом — даже однажды смог уронить листик с дерева; или же управлять погодой — когда-то он смог «наслать снег по заказу» в другом городе, как бы это странно ни звучало. Волшебник смотрел некоторое время на Виктора, а затем продолжил:
— Да... кое-что было вокруг тебя странное, не так ли? — он будто проник к юноше голову и увидел все воспоминания.
— Тш-ш-ш, кажется, кто-то идет. Спрячьтесь! — прошептал Виктор. И старцу ничего не оставалось, как залезть в стоящий рядом шкаф. Он не очень-то туда помещался, но все-таки втиснулся, и мальчик закрыл дверцы.
— Виктор, с кем ты разговариваешь? — заглянула в комнату мама.
— Я? О... я просто читал и..., наверное, задумался и прочел пару реплик вслух, чтобы лучше вникнуть, — неумело соврал он, обнаружив, что рядом нет ни одной книги. Юноша надеялся, что мама этого не заметит.
Виктория улыбнулась и вышла, а Карпов выпустил волшебника из шкафа. Для родителей мальчика было не новым, что он разговаривал с тем, кого они не видели или вовсе был его воображаемым другом. Хотя в таком возрасте это уже довольно странно.
— О... я уж боялся, придется прибегать к магии, — улыбнулся незнакомец. — Не очень убедительная ложь, ты не находишь? — спросил тот, оглядевшись и тоже не обнаружив рядом ни одной книги.
— Да, но это первое, что было наспех придумано... В этом доме не принято говорить о магии, творить магию, вообще любое упоминание о необъяснимых вещах, — продолжил мальчик шепотом, прислушиваясь, нет ли еще каких звуков поблизости, а потом перешел на тихий голос: — Не то, чтобы это совсем запретная тема, но родители относятся скептически ко всему этому.
— Итак, теперь тебе шестнадцать, — продолжил старик, выслушав мальчика. — Это именно тот возраст, когда люди в большинстве случаев становятся энергетически стабильными, мы называем это «магическим совершеннолетием».
Таким образом, магия не кажется сказкой, воспринимается на полном серьезе и становится необходимостью научиться держать свои силы под контролем, ибо так обязывает закон. Ты многого еще не знаешь. Но ведь для того, чтобы тебе обо всем поведать, я и пришел, — доходчиво объяснил оппонент.
— А... Что такое Чернолесье? Мне в голову приходит только Черный лес, что не далеко от нашего города.
— Да, он имеет к этому отношение, — старец заметил любопытство мальчика, но остановил его, подняв ладонь. — Но об этом позже. В целом, пока достаточно знать, что в лес мы не пойдем, — усмехнулся тот, — пока что. Мы отправимся в наш мир.
— Ну тогда мне ведь надо что-то взять с собой. И у меня нет денег, чтобы что-то купить, тем более тех, которыми вы пользуетесь. Ваши деньги, наверное, отличаются от наших? — выпалил мальчик.
— Вообще-то они у тебя есть. Они хранятся в магическом банке-хранилище Вельзевул, который находится в городе Хельминг. Тебе перешло по наследству хранилище твоей прапрабабушки, Эсфирии Балабиной. К их счету, как только узнала, что ты прибудешь в Чернолесье, добавила твоя родная бабушка, Раиса Ахряпова, — старик мельком взглянул на мальчишку и увидел очередной недоумевающе-вопросительный взгляд. Он сразу понял, что не так и резко поправил себя: — Южина ее вторая фамилия, которую она получила от брака с твоим дедушкой.
Виктор, как бы поддерживая разговор, кивал старцу.
— Они обе по материнской линии. Твоя бабушка, если я не ошибаюсь, и до сих пор еще жива здорова. И ты можешь пожить у нее дома, может быть. Это, во-первых, ...
— Извините, но боюсь, здесь какая-то ошибка... — удивленно сказал мальчик, перебивая гостя. — Бабушка Рая несколько лет назад умерла.
— Мне... очень жаль, — сказал маг. — Однако, хочу заметить, что это не совсем так. Но об этом позже, Виктор, — добавил старик, увидев его озадаченное лицо. Затем продолжил: — Во-вторых, да, наши деньги отличаются от ваших. У нас есть монеты: золотые — империалы, серебряные — гривны, медные — гроши и железные — лепты. Один империал стоит пятьдесят гривен, одна гривна — десять грошей, а один грош — две лепты. Один империал — пятьдесят гривен, или — пятьсот грошей, или — одна тысяча лепт. Ладно, не буду запудривать тебе мозги, потом сам разберешься...
Они еще немного поболтали, Виктор узнал его имя, наконец — Маркел Лукиянович Савин. Тот самый, что послал письмо Виктору. Вскоре гость ушел сквозь зеркало восвояси и оставил мальчика один на один со своим отражением. После чего тот пошел спать.