— Об увольнении не хочу и разговаривать, а переместить вас, вероятно, возможно, — отвечал Евгений Николаевич Андреев.
Назначение на эту должность состоялось 1 июня 1863 года.
К преподавательской деятельности Дмитрий Константинович никакой склонности не имел, будь то черчение, геометрия или что другое. Собственные мысли, желания и намерения его по-прежнему сосредоточивались на химической лаборатории института. Там он работал в свободные от лекций по геометрии часы, чтобы научиться методам анализа и исследования. Оставить эти занятия он не хотел и теперь, получив новую должность. Тем более что с января будущего, 1864 года новую кафедру технической химии должен был возглавить Дмитрий Иванович Менделеев. Чернов надеялся расширить свои знания по химии, ближе познакомившись с деятельностью нового преподавателя.
Огромная библиотека Технологического института, музей, лаборатория заменили Дмитрию Константиновичу при новом его положении и казенный и вольный университет.
Три года, проведенные в стенах института в качестве библиотекаря и хранителя музея, были для Чернова плодотворными. Молодой ученый основательно изучил библиотечный фонд, всегда одним из первых знакомился с научной и технической литературой — журналами, отечественными, немецкими, французскими книгами. Круг его знакомых расширился, он с неостывающим интересом и горячностью вступал в беседы с коллегами, удивляя собеседников своей начитанностью и стремлением приспособить почерпнутые знания к нуждам российской промышленности.
Он основательно изучил структурную теорию Бутлерова, становившуюся путеводной звездой химиков всего мира. О ней много и часто говорил Менделеев. Вообще он охотно рассказывал о всесветном росте химической науки. Но Менделеев уже объявил, что в конце 1866 года, будучи полностью занят в университете, он уйдет из института.
Подумывал об уходе и Чернов. Петр Григорьевич Киреев присматривал другу место на Обуховском заводе.
Евгений Николаевич Андреев, поддержав решение давнего своего любимца стать помощником библиотекаря, оказал последнюю услугу Чернову. Вскоре он занял кафедру сельскохозяйственной технологии в Лесном институте и покинул Технологический институт, где вполне проявились его редкие качества воспитателя и руководителя: отсутствие предвзятости, понимание людей, справедливость и великодушие. Все эти качества выступили особенно ярко, когда он стал деятельным членом Русского технического общества, его секретарем и председателем комиссии по техническому образованию.
Наступил день, когда Чернов в последний раз вошел в широкий подъезд института, на каменных ступенях которого пятнадцать лет назад братья Черновы объявили матери и сестре о своем поступлении в этот Технологический институт. 20 апреля 1866 года Дмитрий Константинович идеально четким, как в прописях, почерком написал прошение директору института:
«Не имея в настоящее время возможности, по домашним обстоятельствам, исполнять возложенные на меня обязанности по должности помощника хранителя музея и библиотекаря института, прошу освободить меня от таковой».
Увольнение Чернова из института по его просьбе состоялось 1 мая 1866 года. Понадобилось всего несколько дней, чтобы оформить его поступление на должность техника молотового цеха Обуховского завода.
Один из учеников Чернова пребывание Дмитрия Константиновича в Технологическом институте после службы на Монетном дворе назвал «подготовительными годами».
«Эти годы, — писал он, — проведенные частью в занятиях чистой математикой, частью в трудах по классификации большой научной и технической библиотеки, были, наверное, плодотворны для его будущей практической деятельности инженера-металлурга, и в них, быть может, следует искать объяснение того необычайного прозрения, которым отличаются его научные работы, прозрения столь изумительного, что даже Гадолин счел своим долгом отметить необычайную научность работ молодого тогда заводского инженера, а Осмонд двадцать лет спустя писал, что вся физическая химия находится в зародыше в знаменитом мемуаре Чернова».
Впрочем, Технологический институт не раз еще в течение многих лет видел в своих стенах и Андреева и Чернова в ряду других членов Русского технического общества. Заседания общества проходили в одной из аудиторий института.
Главным организатором общества был Евгений Николаевич, ближайшим его сотрудником в этом деле — Чернов. Дмитрий Константинович высказал мысль, во имя которой подали они друг другу руки:
— В технику идут из нужды! Звание техник не уважается. Мы должны добиться, чтобы оно уважалось и объединяло людей, которые любят это дело и верят в него.
Мысль эта легла в основу организационной работы и привлекла выдающиеся технические силы того времени. В организации общества и первоначальном руководстве приняли участие многие видные тогдашние ученые и инженеры: Вышнеградский, Гадолин, Журавский, Кербедз, Ладыженский, Менделеев, Бейльштейн, Чиколев, Петров, Яблочков.
Открытие Императорского Русского технического общества состоялось 24 мая 1866 года. Председательствовал крупный инженер Андрей Иванович Дельвиг, двоюродный брат Пушкина. Секретарем был избран Евгений Николаевич Андреев. Уже со следующего года началось издание «записок» общества, организовалась комиссия по техническому образованию и были даны поручения по обширнейшим исследованиям: Дмитрию Ивановичу Менделееву — «Об упругости газов» и Николаю Павловичу Петрову — «О трении в машинах». Эти работы получили известность в России и за границей. Через два года на заседаниях общества прочел свой знаменитый мемуар Чернов.
С Русским техническим обществом была связана вся последующая научная и общественная деятельность Дмитрия Константиновича.
5. МЕТАЛЛОВЕДЕНИЕ ДО ЧЕРНОВА
С некоторых пор повсеместно вошло в обычай оценивать промышленную и военную мощь государства количеством ежегодно выплавляемой им стали.
Почему же именно стали?
— Сталь, — поясняет Чернов, — самый важный металл между всеми другими металлами, к которым мы прибегаем для удовлетворения наших потребностей — промышленных и военных, потому что ни в каком другом металле мы не можем встретить таких высоких механических качеств, которые в настоящее время требуются от металла не только в артиллерии, но и в обыкновенном машиностроении. Ни один металл не обладает такими качествами, как сталь. Шутка сказать, уже можно делать такие заряды, которые дают давление до 3000 атмосфер. Орудия эти при достаточной длине ствола могут бросить снаряд на 30 верст, причем скорость полета снаряда может достичь 1000 метров в секунду. Средством защиты от такой артиллерии может служить только броня из той же стали. Снаряды и броня ведут между собою борьбу. И так быстро все растет! Японская война показала, как разрушительно действует артиллерия с расстояния в 8 верст, а теперь уже приходится говорить о десятках верст. И броня, в свою очередь, делается такою, что никакой снаряд пробить ее не может. И все это дает нам сталь!
Можно сказать, что вся история металлургии от древнейших времен до открытия, сделанного Черновым, сводится в основном к поискам новых и новых способов выплавки чугуна из руды и переделки его в железо и сталь.
Эта работа десятилетиями велась чисто опытным путем и представляет длинную цепь более или менее счастливых находок. Находки держались в секрете. Так, англичанин Дод Дудлей, открывший способ «плавить железную руду и обращать ее в отличные вещи и полосы посредством ископаемого угля в печах с мехами», ухитрился окружить свое открытие столь густою тайной, что в течение целого столетия, пока оно не было повторено, никто не смог им воспользоваться.
Изготовление знаменитой дамасской, или булатной, стали, даже после открытия ее рецепта Аносовым, до работ Чернова многим представлялось загадкой, хотя закаливать сталь люди умели еще в глубокой древности.