На стрелках поезд подрагивал. Показались привокзальные строения. Изрядно попыхтев, локомотив остановился. Послышался звон станционного колокола. На отдалённых путях надрывно стонали паровозы.
— Станция «Кавказская». Стоянка один час. Извольте обедать, — прокричал проводник.
Одноэтажное здание вокзала отличалось продуманной архитектурой с некоторой претензией на роскошь. Выстроенное из красного кирпича с рядом высоких окон, оно постепенно переходило в величественное двухэтажное сооружение, украшенное резными узорами в исконно русском стиле. Чувствовалось, что у архитектора был хороший вкус.
Для пассажиров первых трёх классов распахнулись двери ресторана. Негромко играл патефон. Слышалось меццо-сопрано несравненной Анастасии Вяльцевой.
Официанты, облачённые в длинные фартуки, выстроились в шеренгу, приветствуя гостей. На столах блестели латунные таблички с надписями: «I–II класс» и «III класс». Блюда, хотя и отличались, но не особенно. Если вояжёров первого и второго классов ждал борщ польский, фаршированная индейка с салатом из маринованных вишен, щука фаршированная под соусом, говяжьи отбивные с картофельными крокетами и солёные маслята, то для третьего класса предлагался суп из осетровой головы, курица под соусом с лимоном, мясная солянка, картофельное пюре и гренки с селёдкой. Вместо «Моэт» — «Цимлянское» и «Барсак». Водка «Смирновская» и пиво «Калинкин» присутствовали на всех столах. Правда, первый и второй класс мог ещё вкусить Кизлярского коньяка «Тамазова» и «Шато-Лафит». На приставном столике уже кипел самовар. Желающим подавали кофе. Тут же стояла корзина с пряниками и вафлями, на блюде красовались эклеры, а в вазочке — мармелад.
Четвёртый класс коротал время в буфете. За два гривенника можно было купить часть жареного цыплёнка, за пятак — бутерброд с паюсной икрой или кусок кровяной колбасы, либо копчёную корюшку с картошкой, или пирог с гречневой кашей и грибами. За пятьдесят копеек небогатого россиянина ждал приличный кусок варёной телятины с горчицей или хреном. На привокзальной площади торговали клубникой, малиной, черешней, пирожками и квасом.
Основательно подкрепившись, вояжёры вновь разбрелись по вагонам. И снова застучали колёса. Их мерный стук клонил в сон. Поезд прошёл Тихорецкую, Станичную, Екатеринодар, Крымскую и, миновав станцию Гейдук, подобрался к Новороссийску. Днём отсюда открылся бы великолепный вид на раскинувшийся город с бухтой, элеваторами и портовыми сооружениями. Но теперь стояла ночь, и лишь далёкие редкие огоньки, точно горящие в темноте лампадки, обозначали Новороссийск.
Паровоз подкатил к вокзалу. Сонные пассажиры выходили на перрон без спешки. Пахло пропиткой деревянных шпал и горячим маслом вагонных бутс.
Носильщик, бойко подхватил чемоданы Ардашевых у багажного вагона и повёз их на тачке до первого экипажа. Получив двугривенный, артельщик благодарно поклонился. Выверенными движениями извозчик закрепил чемоданы и погнал лошадок по пустым улицам. Тускло светили керосино-калийные фонари. На город опустилась желанная ночная прохлада, и чувствовался запах моря.
Гостиницу Ардашев выбрал заранее. «Европа» — лучший отель Новороссийска — располагался в Старом городе. Дорога к нему лежала по берегу бухты мимо пристаней, пересекая множество железнодорожных веток, а в одном месте шла тоннелем Владикавказской железной дороги и продолжалась под нависшими на металлических подпорках рукавами элеватора, где по бесконечной ленте ссыпалось зерно в трюмы пароходов. Фаэтон проехал через реку Цемес и осушаемое Цемесское болото. Неподалёку виднелись тёмные силуэты нефтеналивных баков.
Наконец, въехали и на Серебряковскую — главную улицу города. Судя по вывескам, освещённым электрическими фонарными столбами, на ней размещались почти все государственные учреждения: «Волжско-Камский коммерческий банк», «Русский-Торгово-Промышленный банк», кинематограф «Вулкан», аптека «Кормана», гастрономия «Губарева и Терещенко», «Азиатские товары Сулеймана Хаджи-ага-оглы», «Кондитерская Д. Кешьян», «Кафе де пари», городская Баллионовская Публичная библиотека и бесчисленные галантерейные магазины.