- А Дантиро переночует у меня.
Видели бы вы, какой надеждой зажглись глаза светлого, мне даже стало немного неловко перед его родными. Чтобы скрыть свое замешательство, я прокашлялся и обратился к Дантиро, отводя взгляд:
- Дан, может, познакомишь меня, наконец, со своей мамой.
Светлый застонал, хлопнув себя ладонью по лбу, а старшие представители семейства Толли рассмеялись, крепче прижимаясь друг к другу.
- Чизер, - Дан поднялся и, торжественно поправив манжеты, улыбнулся мне, - позволь представить тебе мою маму - Лоуренция Эсмин Толли, урожденная Сантиро.
После такого представления мне ничего другого не оставалось, как подняться, поклонившись, и поцеловать кончики пальцев протянутой руки, произнеся:
- Очень приятно, мадам. Чизер Фад-Шарг, к Вашим услугам.
- Можете звать меня Рен, - проговорила женщина, улыбнувшись.
Поданный мною ужин понравился светлым. От комплиментов Рен я просто отшучивался, а, когда она попросила рецепт пирога с черникой, я даже покраснел от удовольствия, приправленного некоторой стеснительностью. Все-таки не каждый день хвалят твою стряпню. Нет, Дан, конечно, нахваливает мою стряпню часто, но я всегда списывал это на нежелание готовить самому.
Потом мы разошлись по разным комнатам, чтобы лечь спать, однако выспаться этой ночью нам не удалось. Сначала я никак не мог сомкнуть глаз, ощущая за своей спиной дыхание Дантиро. Он хоть и не распускал рук, но присутствие чужого человека в постели все равно сказалось. Да и он не спал, судя по неровному дыханию, а притворялся, как и я. Потом до нас донесся протяжный женский стон. Он был плохо слышен, но в ночной тишине перепутать его с чем-нибудь другим не представлялось возможным.
Дантиро даже вскочил, собираясь бежать и выяснять, что там с мамой, пока я его не одернул. Тут до него дошло, чем был вызван тот стон, и я увидел, как светлый покраснел, смущенно отводя взгляд. И вроде бы ничего особенного не было в покрасневшем маге, однако мое собственное тело решило, что ему это нравится. Я и сам покраснел, чувствуя напряжение внизу живота. В общем, до утра я так и не сомкнул глаз, мучаясь желанием. Как только за окном начало светать, покинул кровать и устремился в ванную комнату, чтобы облегчиться, в прямом и переносном смыслах. Выйдя из ванной, я едва не столкнулся в дверях с Дантиро, явно спешившим занять мое место.
Вот такой вот вышел у нас праздник. И все бы ничего, светлые родственники нас покинули на следующий же день, так что Дан мог переместиться обратно в свою комнату, однако воспоминание о его присутствии рядом не оставило меня. Его запах, дыхание, теплота тела за спиной – все это продолжало преследовать меня, стоило только закрыть глаза или услышать его голос.
Пускать в ход руки, когда рядом был сын, я не мог, так что приходилось терпеть, пока малыш не засыпал, и только потом доводить себя до разрядки, закусив угол одеяла, чтобы случайно не закричать и не разбудить сына или, не дай Боже, светлого. Как я буду объяснять супругу, что дрочу, вспоминая, как он лежал со мной в одной кровати?
Так прошел еще один месяц. Ландо выполнил свое обещание и снабдил меня литературой, а так же договорился в академии, чтобы мне позволили сдать выпускные экзамены в конце лета, так что теперь я разрывался между хозяйством, сыном и учебой. Днем на занятия времени практически не оставалось, так что я приобрел маленькую настольную лампу и занимался по ночам, поставив ее так, чтобы свет не мешал спать Айрису. Поначалу было сложно, но постепенно я втянулся, да и Дантиро не отказывал мне в помощи, разъясняя кое-какие непонятные моменты. Увы, практиковаться я пока не мог, но заучивание теории тоже было немаловажным занятием, так что скучать мне не приходилось.
Ближе к середине весны нам пришло известие от родных Дантиро, с траурной лентой на конверте. Дед моего супруга, глава рода Толли, «приказал долго жить», упокоившись с миром. Когда я, случайно, прочел в письме его полное имя – Шакирен Деус Толли, удивлению моему не было предела. Раньше я не спрашивал, кто такой тот Шаки, о котором говорил Айрис, сняв проклятие, но теперь я попросил разъяснений.
- Дед всегда терпеть не мог своего младшего сына. Дядина мать не была женой деда, она… э-э… женщина легкого поведения, однако, когда Фабиус родился, деда заставили признать ребенка. Эта тайна неизвестна никому, кроме нашей семьи, так как официально дядя записан как сын деда и его покойной жены, ушедшей, кстати, в божественные чертоги через три дня после рождения дяди Фабиуса. Все считали, что ее убила измена деда, но никто об этом никогда не говорил, по крайней мере, за пределами нашего дома. Как бы то ни было, но дед очень любил свою супругу, вот и перенес часть вины за ее смерть на дядю. Долгое время мы считали, что проклятие дело рук недругов нашего семейства, однако недавние события… В общем, сам понимаешь.
- Понимаю.
Мне было одновременно и горько от того, что родная кровь могла пойти против своего рода, и радостно, что почивший маг был достаточно слаб, чтобы не суметь наложить проклятие на меня или моего сына, при нашей первой и единственной встрече. С него бы сталось.
В тот вечер Дантиро ходил тихий, словно пришибленный, когда же я попытался его разговорить после ужина, светлый только глянул на меня больными глазами и молча ушел в свою комнату. Я решил не настаивать на разговоре. Захочет – сам придет и все выложит. Так и получилось.
Когда я уже дремал, в дверь коротко стукнули, и порог переступил Дантиро.
- Можно к тебе?
- Проходи.
Он зашел, сел на стул около спящего Айриса, и долго смотрел на нашего сына, прежде чем заговорить:
- Я все надеялся, что Айрис ошибся, но, чем дальше, тем слабее была моя надежда. Теперь же… дядя написал, что рассказал все деду и напрямую спросил его о проклятии. Тот ничего и не отрицал. Сказал, что не считал его достойным, чтобы продолжать род Толли, вот и…
Ненадолго замолчав, Дантиро потер лицо ладонями и качнул головой, словно отгоняя от себя дурные мысли.
- Потом я с ужасом подумал, что и вы тоже могли пострадать, а сейчас понял, что ты все-таки пострадал. Я с себя вины не снимаю, я тогда поступил как сволочь и трус, а потом еще и бросил тебя в положении. То, что я не знал о ребенке, не оправдывает меня, но часть вины деда есть в моих поступках. Теперь я хочу попросить тебя…
- Не надо, - я подошел к Дантиро и положил ладонь на его плечо. – Не грызи себя за то, в чем нет твоей вины. А за то, в чем ты виноват, я тебя уже простил. Благодаря тебе, в этом мире появился еще один Фад-Шарг, пусть твое участие в этом событии и было формальным. Так что не надо просить прощения.
Дантиро встал, обнял меня и поцеловал, крепко прижав к груди. Сознание мое уплыло от восторга, и я ответил на поцелуй, ни на минуту не усомнившись в том, что это правильно. Поскольку под халатом на мне ничего уже не было, раздевание не заняло много времени, однако, когда светлый, целуя, спустился ниже, я воспротивился его напору, сообразив, что наш сын спит рядом.
Перемещение в комнату светлого произошло на удивление быстро. Он просто подхватил меня на руки и чуть ли не бегом доставил к себе, нежно уложив на свою кровать и продолжив ласкать с того места, где остановился. Вот только, когда я уже готов был кончить, он извернулся на кровати, становясь на четвереньки, ко мне задом, и прогнулся в спине, призывно вильнув зад… эээ… бедрами.
- Ты чего? – не сразу понял я его намек, потому что мозги мои были немного не в настроении работать.
- Возьми меня, - решительно попросил Дан, еще раз вильнув вполне симпатичной частью тела.
Желание погрузиться в бархатную глубину оказалось столь сильным, что я не выдержал. Понятия не имею, как мне в руки попала мазь от ушибов, кажется, это Дан подсуетился, но воспользовался я ею не по назначению, да простят меня целители. Теорию я знал, а практику… пришлось постигать на практике, простите за тавтологию. Внутри Дантиро оказалось еще лучше, чем я мог себе представить. Он так крепко сжимал меня, так стонал, пытаясь двигаться в унисон, что я не выдержал. Кончал я бурно и сильно, а, когда понял, что светлый так и не разделил мое удовольствие, перевернул его на спину и закончил дело руками и ртом.