Кроме теоретических и практических занятий по магии, у нас были уроки по истории, этикету, геральдике, географии и, самое главное, боевые искусства. Вот тут-то недовольные моими успехами в учебе студенты и нашли способ отыграться. Физической силой я никогда не отличался, и из оружия знал только лук, которым владел «на отлично», ну и совсем немного кинжал, так что я довольно быстро превратился в вечного проигравшего. Хотя, надо отдать должное учителю, он не бросил слабого ученика, а взялся обучать меня дополнительно, так что теперь я вполне сносно орудую кинжалами, боевым шестом и разным метательным оружием. Меч тоже могу держать в руках, но хорошего мастера-мечника из меня все же не получилось. Данные не те, как говорил преподаватель.
Вспыхнувшая в противоположном конце столовой ссора, отвлекла меня от воспоминаний. Два первогодки, светлый и темный, не поделили что-то у раздаточных столов. Тут же рядом с ними оказался кто-то из старших студентов, чтобы растащить драчунов и сделать им строгое внушение. Когда миротворец обернулся, я даже вздрогнул, узнав одного из самых ярых своих преследователей – Дантиро Толли.
В том, что светлый маг терпеть не мог темных, не было ничего удивительного, но этот светлый невзлюбил именно меня. Ко всем остальным он относился холодно и пренебрежительно, тогда как меня травил с шестого курса, когда мы попали в один класс. Однажды я попытался поговорить с ним о сложившейся ситуации, но он не стал меня слушать, просто прошел мимо, словно я был пустым местом, зато на уроке фехтования так отделал меня боевым шестом, что я несколько дней был вынужден ходить с гипсом на сломанной левой руке. Больше я с ним не разговаривал. Если он обращался ко мне с какой-нибудь фразой, полной яда и ненависти, я просто молча уходил прочь, не вступая с ним в перепалку. Нет, я вовсе не боялся, как уже неоднократно предполагали мои сокурсники, и, если чьи-то слова задевали честь моего рода, я не оставался в стороне и отвечал достойно, даже если потом попадал в лазарет при академии, но доказывать хоть что-то человеку, искренне ненавидящему меня, я не собирался. Бесполезно. Все равно что пытаться пробить каменную стену ивовым прутом. А из Дантиро ненависть просто била фонтаном. Я уверен, что большая часть ловушек на меня была создана при его непосредственном участии, только доказательств у меня не было.
Могу ли я представить его в роли моего насильника? Да, могу. Вот только мне кажется, что он сделал бы это так, чтобы вся академия узнала о моем позоре. Или я ошибаюсь? В любом случае у меня, как всегда, нет доказательств, а значит, любое обвинение будет пустым сотрясением воздуха.
Между тем Дантиро подошел к раздаточным столам, выбрал чай с настойками, уже ставший традиционным напитком студентов в начале учебного года, и удалился, даже не взглянув в мою сторону. Не хочу сказать, что меня это разочаровало, но все же посеяло сомнение в причастности этого светлого к моему позору. Уж он бы наверняка сказал что-нибудь на эту тему. Позубоскалить на мой счет светлый никогда не отказывался.
Просидев еще с полчаса и поняв, что на завтрак больше никто не придет, я поплелся к себе, внимательно следя за окружающим пространством. Не исключено, что тот неизвестный захочет повторить свой «подвиг», а мне бы не хотелось проснуться еще раз с болью в заднице. Кстати, о ней. Мазь уже почти перестала действовать, так что к своей комнате я подошел, сжимая губы от легкого дискомфорта между ног. Неприятную процедуру нужно было повторить, благо, что мази у меня было достаточное количество, а еще несказанно радовало то, что занятия начнутся только послезавтра, так что у меня будет достаточно времени, чтобы восстановиться и не мучиться на уроках от боли, мечтая о подушке для жесткого стула.
В оставшиеся два дня я посвятил все свободное время наблюдению за студентами, уделив особое внимание моим сокурсникам, но никаких зацепок к произошедшему со мной так и не нашел. Я не заметил, чтобы кто-нибудь следил за мной или шептался за моей спиной о чем-то. Все было как обычно. Привычная напряженная обстановка и ледяное равнодушие царили вокруг моей персоны, и я постепенно стал немного успокаиваться, но не забывать! Такое я забыть не смогу никогда и если узнаю, кто это сделал, я ему... член узлом завяжу.
Утро первого учебного дня встретило нас привычным гонгом. Встав, умывшись и позавтракав, я отправился в учебный корпус, в нашу постоянную аудиторию. Традиционно первый месяц шло повторение уже пройденного материала, так что я еще с вечера проштудировал прошлогодние конспекты, восстанавливая полученные знания.
На первом же занятии по целительству нас ждал сюрприз в виде нового преподавателя. По какой причине мастер Ларуш решил оставить академию, нам не сообщили, зато новый преподаватель, мастер Мартон, произвел на меня самое неприятное впечатление, и дело тут не во внешности, хотя она у него была не самая приятная. Новый преподаватель до того напоминал мне стервятника, что мне даже почудился запах мертвечины, исходящий от него.
Я всегда сидел на первой парте, так что мою темную полосу на ученической мантии преподаватель увидел сразу. Поначалу брови его взметнулись вверх, а, просканировав мою ауру, он скривился так, словно только что откусил кусок лимона. Дальше – больше. Ознакомительную лекцию он начал… с рассказа о войне. Он описал ужасы, увиденные лично им, когда их отряд, освободив какой-то городок, нашел в подвалах пленных светлых магов. Через десять минут все студенты, присутствующие на лекции, смотрели на меня так, словно это я пытал тех несчастных, а то, что меня в ту пору еще не было на этом свете, никого не интересовало. Я был темным, и этим все сказано. Не знаю, как такой преподаватель попал в академию, но ничего хорошего от него ждать не приходилось, по крайней мере, мне.
Я вполне мог бы в ответ рассказать о том, что творили его собратья, причем не только с магами, но тогда не избежать конфликта с преподавателем, а в том, что кураторы академии примут мою сторону в случае возникновения спора, я был совершенно не уверен. Пришлось сидеть, глядя перед собой и делая вид, что не понимаю, к чему он рассказывает все эти гадости, только ходящие желваки выдавали мое желание высказаться. И не только высказаться.
Когда же мастер Мартон начал нести полный бред о том, как темные с помощью магии хаоса буквально стерли с лица земли один из светлых городов, я не выдержал, тем более, что об этом случае я прекрасно был осведомлен, ведь мой дядя был одним из участников того происшествия.
- Если бы все было действительно так, двухсот лет войны просто не было бы. Настолько могущественные темные маги просто стерли бы в прах светлые земли за год, и на этом война закончилась бы.
Сказал я это негромко, глядя перед собой, но оглушительная тишина, наступившая после моих слов, заставила меня пожалеть о своей несдержанности.
- Ты хочешь сказать, что я вру? – от возмущения его скрюченный нос стал еще острее.
- Да спасут меня темные Боги, от обвинения кого-то во лжи. Но некоторые факты Вашего рассказа недостоверны и искажены. Под городом были пустоты, из-за шахт по добыче серебра. Когда в бой вступили маги, силы хаоса и порядка столкнулись в довольно неудачном месте, вызвав землетрясение. Именно оно погубило большую часть города, погрузив его под землю, и обвинять в этом только темных магов – несправедливо.
Разумеется, после такого выступления, ни о какой лояльности преподавателя ко мне не могло быть и речи. Краем глаза я заметил, как покраснело его лицо, причем вены на висках угрожающе вздулись, а сам мастер Мартон начал хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. К счастью, именно в этот момент раздался гонг, сигнализирующий об окончании урока, так что студенты загомонили, обсуждая произошедшее, а сам преподаватель выскочил вон из класса.