— У меня претензий еще больше: вы изгнали из страны Магнетизма весь клир!
— Ну, этому легко помочь, — дружелюбно сказал Иван. — Когда они познакомятся с текстом наших vesperae, быть может, они тоже войдут во вкус.
Этой репликой Иван разом всех покорил. История с vesperae была уже всем известна, ибо графиня Теуделинда справедливо решила, что будет лучше, если она сама расскажет о ней знакомым, чем если они услышат ее от посторонних. Однако шутить над этим в присутствии священника никто не осмеливался. Все считали это весьма серьезным делом. И теперь, увидев, что сам святой отец смеется над шуткой Ивана, да так, что у него слезы из глаз катятся, господа признали, что Беренд Kreuzfidel,[107] с которым можно хорошо провести время.
Ведь он «adeptus».[108] Ему знаком наш жаргон, он знает, над чем мы смеемся и как, а люди не нашего круга в это не посвящены.
Этому можно сказать «ciau!».[109]
«Славный малый этот ученый! Надо ему устроить хороший денек!»
— Правда, что ты никогда не пьешь вина? — спросил капитан Ивана.
— Раз в году пью.
— А в этом году еще не было anniversaries?[110]
— Нет.
— Ну, тогда выпьем сегодня сразу за целый год! Кто с нами?
Часть мужского общества — несколько юных ловеласов и, как водится, танцоры — вернулась в зал. Дамы после чая обычно танцевали под рояль кадриль, а если настроение поднималось, то и чардаш; граф Иштван не покидал зала, пока не уходил последний ученый и поэт, и шел домой лишь тогда, когда видел, что общество собирается расходиться. Но расходились не все, кое-кто из гостей вместе с графом уединялись в его апартаментах, занимавших во дворце графини Теуделинды весь третий этаж, и там развлекались на свой лад.
В боковых комнатах, откуда шум вниз не доносился, шло веселое застолье, поднимались бокалы с шампанским, произносились тосты.
Тут Иван показал себя еще с одной стороны: он умел пить. Тосты его были осмысленными, шутки остроумными, анекдоты новыми и забавными. И потом, сколько бы он ни пил, настроение его ни на йоту не менялось. Он оставался спокойным и веселым.
— Brader![111] — заплетающимся языком обратился к нему часов около двух граф Геза. — Мы договорились с капитаном, если ты напьешься, отвезти тебя домой и уложить как полагается. Но, прости, дорогой друг, магнетический рыцарь, я и сам не знаю, как скатиться по лестнице, совсем раскис. Так вы уж продолжайте с капитаном без меня фантазировать.
Он лег на кушетку и уснул.
Над его откровенным признанием посмеялись. Иван смеялся со всеми вместе.
Прозвище «магнетический рыцарь» так и прилипло к нему.
— Noraen est omen,[112] — заявил Иван. — Мое имя «Иван» означает «getrunken»![113] — Но признайся, — сказал капитан, — с моей фигурой, наверное, и в стране Магнетизма не полетаешь.
— Не знаю, как ты себя оцениваешь, — произнес Иван, — но, насколько мне известно, единственный, кто не «волат», это «шкиз». (Для непосвященных, а вероятно, таких много, объясняем, что «шкиз» — это лицо, облеченное высшей властью, обладающее некой infalibilitas,[114] портреты его обычно рисуют в расшитом облачении, лицо это превыше всех королей и пользуется всеобщим почетом. А «волат»[115] — пароль вольных каменщиков, означающий такое положение, когда попранное право вынуждено в течение некоторого времени покоряться фактической власти.) — А! — проговорил капитан. — Так ты и в этом разбираешься? А в карты ты играешь, ученый муж?
— Раз в три года.
— Маловато.
Почему маловато, он не успел сказать, так как снизу пришел граф Иштван и сообщил, что общество уже разошлось, графиня отправляется на покой, поэтому следует положить конец шумным развлечениям. Все нашли это вполне естественным.
Но о возвращении домой не может быть и речи, — сказал маркграф Салиста. — Сыграем в тарок! Нечего попусту терять время, отведенное для дела.
— Кто будет играть?
Прежде всего, разумеется, господин аббат — для него это научное занятие. Затем граф Оскар — у него это страсть. Третий — капитан, для него это metier.[116] A кто же четвертый?
— Ну-с, мой ученый друг?
Граф Иштван счел не лишним заметить гостю, что господа играют всегда крупно.
— Ах, что вы! — воскликнул маркграф Салиста. — По крейцеру за point.[117]