Откровенно говоря, в спешке трудовых будней я чуть не позабыл о них. А теперь уже третий день в редакции на моем письменном столе лежит не совсем обычное письмо: простой конверт с «приятным» чернильным пятном, а в конверте — вырванный из тетради листок. Большими угловатыми буквами на нем выведено:
«Товарищ Янис!
Мой брат — пионер. Когда он вернулся из пионерского лагеря, он рассказал мне о Вас и вашем полке черных. Пожалуйста, напишите мне ясно и точно, где сейчас живет Валдис, где и когда можно с ним встретиться!
С уважением. Ваш Янис».
Я улыбнулся и решил, что тезке обязательно надо ответить. Но выяснилось, что мой юный друг, желая узнать, где живет Валдис, забыл сообщить, где живет он сам. Поэтому осталось только развести руками. Однако это письмо поторопило меня еще раз встретиться с друзьями юности, теперь, через десятилетия, чтобы узнать об их дальнейшей судьбе. Правда, не со всеми из них мне удалось свидеться лично.
Отважный Назитис остался верен своему таланту разведчика; я узнал, что он руководит геологической экспедицией где-то в Саянских горах. Он стал разведчиком богатств земных недр. Пипин, как прирожденный историк, с лопатой в руках занялся исследованием прошлого. В Средней Азии, в пустыне, он раскопал целый древний город, занесенный песком. У Бруниса прожитые годы были более бурными. Когда началась Великая Отечественная война, его отец и мать ушли добровольцами на фронт. А сам Брунис исчез. Люди рассказывали, что парень на Литенской дороге вскочил в армейскую машину и уехал вместе с красноармейцами. И это, наверное, было правдой, потому что через несколько лет после войны я встретил его в университете в военной форме, с гвардейским значком на груди. Отец его, командир роты, пал под Москвой, а мать, санитарка, — под Берлином. Брунис работал и учился, закончил физический факультет. Теперь одного из молодых московских профессоров-специалистов в области атомной физики называют почтительно Бруно Дзенисом. Значит, наши слова не были брошены на ветер: наш Профессор стал действительно ученым-профессором.
А где же прославленный Генерал? Где Валдис Цериньш? Рассказывали разное: одни говорили, что его расстреляли фашисты, другие утверждали, что вместе с отцом и матерью он погиб в Саласпилсском лагере смерти, третьи — что он увезен в Германию… Рассказывали, будто Валдис пал в бою у Наро-Фоминска, ушел в партизаны, пропал без вести. Кому же верить? Никто не мог сказать ничего определенного. Лишь один человек, может быть, кое-что и знал о судьбе Цериньша. Нужно было найти этого человека — полковника Роберта Целмса, нашего старого друга, бывшего Оборванца. Перед отпуском именно его я встретил на улице.
Когда гитлеровцы разбомбили гулбенский вокзал, мой отец снова перебрался на село. Я распрощался с Робертом — секретарем комсомольской организации и Валдисом — пионервожатым. Они остались в городе…
Я решил обязательно найти друга своей юности. Мне повезло. Шел как-то с работы и опять на углу улицы Кирова столкнулся с молодцеватым военным, у которого через всю левую щеку — от угла рта до виска — тянулся еле заметный шрам.
— Роберт! — окликнул я его.
— Здравствуй, Ян! — вскричал он, и лицо его озарилось широкой светлой улыбкой.
Через несколько минут мы уже сидели в парке на скамейке. Вокруг нас шумело море детских голосов. Падали красные кленовые листья. Небо было ярко-голубым. Белые облака в лучах вечернего солнца переливались фиолетовым светом, а мы все разговаривали и разговаривали.
Когда солнце скрылось за крышами высоких домов, я показал Роберту необычное письмо. Он прочел его и печально, очень печально улыбнулся:
— Это, знаешь, сложный вопрос, где живет Валдис и как с ним встретиться. На это можно ответить так: нигде и никогда. Но можно и по-другому: он вместе с нами, всегда и всюду!
— Расскажи, что случилось с ним, — попросил я. Голос мой дрогнул.
— Ночью перед приходом гитлеровцев в Гулбене, — рассказывал Роберт, — вовсю зверствовал Буллитис со своей бандой. Он собрал бывших айзсаргов, полицейских… Мою мать эти злодеи застрелили в кровати. Я был в комсомольском патруле, охранял вокзал. Они вломились и в квартиру Цериньшей. Валдис со второго этажа выпрыгнул в окно. Он прибежал к нам, хотел предупредить отца. Но Паул уже отправился домой, чтобы распрощаться с женой и сообщить ей, что уходит в партизаны. Его встретила пуля прямо на пороге. Мать Валдиса отправили потом в Саласпилсский лагерь. Не вернулась она… Когда на Рижской улице загрохотали немецкие танки, мы покинули город. Надеялись встретить части нашей армии. Но по всем дорогам шел поток чужеземцев-поработителей. Захватчики были уже в Балвах. Значит, мы окружены. Встретили нескольких красноармейцев. Они присоединились к нам. Собралось человек пятнадцать — ядро будущего партизанского отряда. Нашим домом стали гулбенские и лубанские леса. В воздух полетели железнодорожные мосты, фашистские поезда с боеприпасами, вражеские автомашины. На тот свет мы отправили и командира шуцманов Буллитиса. Было это так: целая свора «героев тыла» выехала на так называемую очередную карательную акцию, чтобы поймать нас, но мы поймали их. В селе Дауксты они пьянствовали у одного кулака. Буллитис вышел на улицу, чтобы полюбоваться природой, но не успел даже пикнуть, как ему заткнули кляпом рот и связали руки. Через окно, прямо на стол пирующих головорезов, влетело и разорвалось несколько гранат. Бывшего владельца мясного магазина партизаны приговорили к смертной казни. Прошел год, два. Гитлеровцы все стремительнее «сокращали» линию фронта. Ширилась партизанская война. Карательные батальоны фрицев днем и ночью прочесывали леса. Однажды нас окружили. Но мы вырвались. Через Педедзе перебрались из Латгалии в Видземе. Главные наши силы пошли в Лубанском направлении. На берегу реки мы оставили пятерых бойцов, чтобы они прикрывали наш отход. Полицейская рота не ожидала, что мы так быстро сможем переправиться через реку. Цепь противника сжалась в клубок, все столпились в лощине прямо против нас, на другом берегу. Великолепная цель! Но у нас не было ни пулеметов, ни автоматов, только винтовки и гранаты. А расстояние метров шестьдесят-семьдесят.