Дыра втянула воздух. Я понял, что это рот.
Едва раздался первый звук, я выстрелил. Тварь отбросило назад; она снова с визгом вцепилась в дверную раму. Все тридцать глаз опять уставились на меня, черная дыра рта опять втянула в себя воздух, из развороченной груди вырвался хрип, и тут солдаты во дворе открыли огонь из автоматов М4.
Автоматная очередь прошила плоть, разорвав легкие и сердце твари. Непроизнесенное слово так и не прозвучало. Через миг остался только труп в луже крови посреди комнаты.
— Эй, старина, — сказал солдат. — Угощайся.
Он передал мне бутылку. Я отхлебнул из горлышка.
— Серьезная штука, — сказал он, рассматривая мое ружье. — А мне вот мое больше нравится, как нажмешь на спуск, так сразу рок-н-ролл. А тут один бабах, и все.
— И одного бабаха бывает достаточно, если стрелять умеючи.
Парень рассмеялся:
— Ага. Это ж главное. Эх, слышал бы ты, какие сказки обо всем этом рассказывают в Зоне безопасности. Перед тем как нас сюда забросить, нам показали какие-то невнятные телерепортажи… Ученые чего-то вещали, священники всякие. Эти твари нас без горчицы жрут, а мы их забалтывать будем, что ли?
— Я как-то раз встретил ученого, в лаборатории, — сказал сержант. — У него ко лбу чьи-то кишки прилипли, а сам он стоял на четвереньках и жевал ногу мертвого санитара. Ну я его и пристрелил.
Все рассмеялись. Я сделал еще один глоток и передал бутылку дальше.
— Да хрен с ним, — сказал солдат. — Что толку в этом разбираться? Нет, правда, кому оно все нужно?
— Знаешь, — ответил ему приятель, — говорят, что невозможно бороться с тем, чего не понимаешь. Может, и с этими тварями так же. Никто же не знает, откуда они взялись. И что они вообще такое.
— Мендес, что за фигня? Мне плевать, что они такое, я их потроха сапогами давил. А больше я ничего знать не обязан.
— Может, сегодня и не обязан, Квинлан, а вот в перспективе… ну, скажем, завтра, когда мы столкнемся носом к носу с их папашей…
Солдаты умолкли, обмениваясь встревоженными взглядами.
Сержант улыбнулся и покачал головой:
— Что, решил философом заделаться, Мендес? В дозор пойдешь первым. У тебя будет много времени, чтобы найти ответы на все мучающие тебя вопросы. Вот потом нам все и объяснишь. Если, конечно, тебя не съедят до вечера.
Смеясь, солдаты достали из вещмешков сухой паек. Паренек вернул ружье, пожал мне руку:
— Джамал Квинлан. Из Детройта.
— Джон Далтон. Местный шериф.
Впервые за пять месяцев я произнес свое имя.
Ощущение было странное. Непонятное.
Как будто страницу перелистнул.
Сержант и его команда зачистили территорию. Мендес сфотографировал сторожку, слова, прилепленные к стене комнаты, и труп твари. Другой солдат установил передвижную станцию связи и по спутнику отправил всю информацию в Вашингтон, чтобы какой-то там лейтенант ее изучил. Я надел наушники и поговорил с ним. Первым делом он спросил, не было ли в городе странных происшествий с приезжими в мае. Утвердительный ответ предполагал дальнейшие расспросы, и, дабы их избежать, я коротко ответил:
— Нет, сэр, не было.
После полудня солдаты отправились на север. Когда они ушли, я собрал коробку консервов и медикаментов, потом принес из лодочного домика канистру и расплескал бензин по комнате. Вышел из дома, бросил внутрь зажженную сигнальную шашку.
Сторожка загорелась быстрее, чем мой городской дом. Коробку с консервами я отнес в пикап. По дороге приметил бутылку, оставленную солдатами, в ней еще оставалась пара глотков. Я спустился с бутылкой на пристань и оглянулся: из каминной трубы вылетели птицы. Мне уже было все равно.
Я вывел лодку на середину озера, допил виски и немного погодя вернулся к пристани.
Дела понемногу налаживаются. После того как военные зачистили округу, здесь стало гораздо спокойнее. У меня появилось свободное время. Иногда я сижу и думаю о том, что могло бы случиться. К примеру, в тот день, когда я заметил монстра в багажнике «крайслера» на 14-м шоссе и разнес его в клочья выстрелом из ружья, мог взорваться бензобак, и тогда меня бы разметало по дороге. Или в тот день, когда я полез в туннель школьного стадиона, — я мог увязнуть в паутине, и крысопауки несколько месяцев тянули бы из меня соки. Или вот с Роем Барнсом… Если бы он не заметил книги на заднем сиденье «крайслера», если бы он не прочел их и не узнал о младших демонах, что с ним было бы сейчас?
Вообще-то, думать об этом нет смысла. Как нет смысла искать объяснение тому, что произошло с Барнсом, со мной или с кем-либо еще. Допустим, я озадачусь вопросом, почему тварь, что вылезла из Барнса, выглядела именно так, а не иначе и откуда она знала то, что знала. И в конце концов сойду с ума, как Барнс со своими «а может» и «а что, если».