Я медленно погрузился в воду и поплыл.
Проснувшись, я обнаружил на подушке кровавое пятно. М-да, плохи дела. Потрогал нос — на пальцах осталась кровь. Внезапно голову сдавили невидимые тиски, я откинулся на подушку и с трудом сдержал крик.
Лавкрафт безмолвно сидел в кресле, поглаживая невидимого кота, которого на самом деле не было, но он все-таки был.
Спустя несколько минут боль отпустила. Я сел. Футболка на груди была залита кровью. Приступ был далеко не первым, но, пожалуй, самым худшим из всех.
— Доктор Лайонс предупреждал, что будет еще хуже, — напомнил Лавкрафт.
Я проигнорировал его бесполезное замечание и пошел умываться.
Чуть позже я приготовил завтрак. Естественно, никаких макробиотических продуктов, рекомендованных в книге доброго доктора, у меня не было, так что я обошелся яичницей с беконом. От вредной пищи откажусь потом, хотя, если подумать, отказываться-то и незачем. Наоборот, лучше предаваться излишествам. Последние месяцы жизни веселее провести, шатаясь по барам, напиваясь вусмерть, неправильно питаясь и затаскивая в постель незнакомых девиц (если, конечно, желающие найдутся). В общем, оторваться по полной.
Лавкрафт укоризненно посмотрел на меня.
— Да знаю я, знаю, — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я, как ты когда-то, сидел взаперти и молча страдал, жуя холодную консервированную фасоль с сухарями{63}.
— Может быть и хуже, — ответил он.
Куда уж хуже, подумал я и сказал:
— А может быть и лучше.
Мысленно подсчитав деньги на банковском счете, я пришел к выводу, что их впритык хватит на один крутой загул или на полгода стремительно уменьшающейся дееспособности. Гм. Весело.
— А как же твой сон? — спросил Лавкрафт.
Я уставился на него. Я уже давно привык к тому, что призрак, которого здесь и вовсе не должно быть (и чего он ко мне привязался? что я ему сделал плохого?), задает вопросы в самое неподходящее время, но это было что-то новенькое.
— Какой сон?
Он посмотрел на меня. Я прекрасно знал, что он имеет в виду, а он продолжал смотреть на меня с тем особым выражением, которое появлялось на его лице, когда я пытался уклониться от ответа. В один прекрасный день он предложит мне визитную карточку с надписью «Г. Ф. Лавкрафт, совесть». Говорящему сверчку Джимини до него далеко{64}.
— Сон как сон.
Не сводя с меня глаз, он наконец произнес:
— Вот, почитай. Может, что-нибудь поймешь.
И швырнул мне томик Ходжсона, «Пираты-призраки». Я так и не разобрался, как ему удается двигать всякие предметы, но голова болела так, что думать не хотелось.
Я взглянул на книгу и сказал:
— Уже читал.
— Прочти еще раз. Судя по всему, ты связи так и не уловил.
Он отвернулся и снова стал гладить кота. Черного котенка по кличке… нет, в наше политкорректное время эту кличку лучше не упоминать{65}.
Да уж, как аукнется, подумал я.
Я принял смесь целебных трав и витаминов, потом добавил к ней чудо-таблетку доктора Лайонса. Ну, все одно пойдет на пользу. Оделся и ушел на работу. По дороге обнаружил томик Ходжсона в кармане пальто. Кто его туда сунул — он или я? А, какая разница.
В отделе оккультной литературы я заметил Кецию Мейсон{66}, которая, усмехаясь, читала какую-то нью-эйджевскую книжку о ведьмах и колдовстве. Кеция ни капли не походила на юных красавиц и модниц, которые обычно играют ведьм в фильмах и телесериалах. У ног Кеции терся Бурый Дженкин, поглядывая на хозяйку сверкающими голодными глазами. Это тоже что-то новенькое. Обычно меня сопровождает только Лавкрафт, а не его герои.
Эдгар Аллан По всю жизнь провел в нищете и умер в сточной канаве на балтиморской улице. Что само по себе говорит о многом. Он так и не испытал прижизненной славы. И Лавкрафт тоже. И Говард. Нет ли в этом какой-то закономерности?
Помню только, что в тот день я обслуживал Ньярлатхотепа. Разумеется, этого и следовало ожидать. Если уж появились Кеция с Дженкином, то и без Черного человека не обойтись. Он подошел к кассе, выложил на прилавок пару книг (по проблемам самосовершенствования, из разряда «Я — о’кей, ты — о’кей» и полез в карман за бумажником. Мне стадо очень смешно, потому что, сами понимаете, зачем Ньярлатхотепу бумажник. Что он в нем хранит — водительское удостоверение? Выданное где? В Кадате? И фотографии Кеции и Азатота? С кем связаться, если произойдет несчастный случай? А из чего вообще сделан бумажник? Я расхохотался, и он посмотрел на меня. Он был черный. Не в смысле обычный человек с черной кожей. Нет, Ньярлатхотеп был полной противоположностью света. Он улыбнулся, обдав меня своим дыханием. К моему удивлению, оно пахло не гнилью и разложением, а вязкой приторной сладостью, чем-то напоминающей жаркие летние ночи, когда зной льнет к коже, а пот льется ручьями. Глаза у меня закатились, и я исчез.