Джеймс временами ведет себя как дурак.
Фанетта вздрогнула.
А вдруг на мельнице и правда живет ведьма?
Фанетта писала. День клонился к закату. Мельница в лучах заходящего солнца выглядела особенно зловеще. Фанетта смотрела на нее с восхищением. Джеймс давно спал.
Нептун вдруг вскочил на ноги и злобно зарычал. Фанетта повернулась к небольшой тополиной роще. За деревьями прятался мальчишка.
Винсент!
– Какого черта ты сюда приперся?!
От ее крика проснулся Джеймс.
– Винсент! – еще раз крикнула Фанетта. – Что ты за мной шпионишь? Сколько ты уже там торчишь?
Винсент молчал. Он стоял как заколдованный, переводя взгляд с картины Фанетты на мельницу, а с мельницы на мост.
– Винсент, у меня уже есть собака. Ее зовут Нептун. Вторая мне не нужна. И прекрати на меня глазеть!
Джеймс закашлялся.
– Э-э… Вот что, детки, хорошо, что вас двое. Солнце садится, думаю, пора собираться. Поможете мне? Знаете, что говорил Моне? Мудрец встает и ложится с солнцем!
Фанетта не спускала с Винсента глаз.
Я его боюсь. Что за манера – появляться из-за спины! И зачем он за мной таскается? Иногда мне кажется, что у него не все дома.
Лоренс Серенак замер со стаканчиком в руке. Помощник вел себя как прилежный ученик, приготовивший урок, которого не задавали. Теперь он разрывался между желанием блеснуть перед учителем и страхом, что наделал ошибок. Правая рука Бенавидиша нырнула в толстую папку и вынырнула назад с листом бумаги формата А4.
– Вот, патрон. Я решил немного упорядочить все данные. Начал составлять таблицу…
Серенак взял еще один кекс, поставил кофе и удивленно уставился на Бенавидиша.
– Просто у меня привычка такая, – продолжил тот. – Кое-кто говорит, мания… В общем, смотрите. Я разделил лист на три колонки. Это три возможные версии. Первая – убийство на почве страсти, скорее всего связанное с одной из любовниц Морваля. Под подозрение попадают жена, или чей-то ревнивый муж, или брошенная пассия. Работы здесь хоть отбавляй.
Серенак подмигнул помощнику:
– Спасибо нашему анонимному благодетелю. Так, а что дальше?
– Вторая версия связана с живописью. С его картинами и теми, которые он мечтал приобрести. Ну вы помните: Моне, «Кувшинки»… Почему не предположить, что он вышел на торговцев крадеными произведениями искусства? На черный рынок? Там крутятся большие деньги…
Серенак проглотил очередной кекс и допил кофе. Бенавидиш машинально сгреб крошки со стола в одну аккуратную кучку. Затем поднял глаза – на стенах кабинета висело с десяток картин, которые его начальник повесил сразу по прибытии. Тулуз-Лотрек. Писсарро. Гоген. Ренуар.
– Тут нам, можно сказать, повезло, – добавил Сильвио. – Вы, инспектор, хорошо разбираетесь в живописи.
– Чистое совпадение, – отмахнулся Серенак. – Если бы мне сказали, что после перевода в Вернон свой первый труп я найду в речке в Живерни… Но ты прав. Я интересовался живописью еще до поступления в полицейскую школу и по этой причине стажировался в отделе искусств полиции Парижа.
Судя по всему, Бенавидиш впервые слышал, что подобный отдел существует.
– А ты, Сильвио, как я понимаю, в искусстве не очень?
– Разве что в кулинарном.
Лоренс засмеялся.
– Это я уже понял! Короче, я уже предупредил своих бывших коллег по отделу. Они обещали посмотреть, что у них сейчас есть. Кражи, скупка краденого, сомнительные коллекции, подпольный рынок… Ты прав, это мощный бизнес. В свое время я в нем успел покрутиться. Эти ребята ворочают миллионами, без преувеличения. Так что я жду новостей. А третья колонка?
Сильвио Бенавидиш опустил глаза на лист бумаги.
– Третья версия… Только вы, патрон, надо мной не смейтесь. Она связана с детьми. По преимуществу одиннадцатилетними. Улик хватает: поздравительная открытка, цитата из Арагона. А что, если у Морваля лет двенадцать назад была любовница, которая родила ребенка? Кстати, вот еще интересная деталь. Эксперты утверждают, что возраст бумаги, на которой напечатана открытка, составляет приблизительно пятнадцать лет. Текст, а именно слова «ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!» – написаны тогда же. А вот цитата из Арагона приклеена значительно позже. Разве не странно?
Инспектор Серенак восхищенно присвистнул.
– Продолжаю настаивать на том, что говорил тебе раньше. Сильвио, ты идеальный помощник. Однако кое-какая деталь не укладывается в схему. Микроскопическая, но… С моим занудством мы превратим ее в весьма ощутимую.
Он направился к двери: