— Тебя не обижают на кухне? — спросил мирза Давуд.
— Нет, саиб. Я работаю, как велит совесть, и меня кормят досыта.
— Иди спокойно к своей работе. Амаль мы не дадим в обиду.
— Да, я знаю… Но… — юноша запнулся.
— Все твои тревоги пока напрасны, сынок, вмешался Фахрулла. — Мы еще точно не знаем, можно ли ей делать операцию. Возможно, ей придется вернуться в Лагман слепой.
— Обратно? В Лагман? Но ведь Давуд-саиб обещал… — заволновался еще больше Надир.
— Терпение, мальчик мой! Такие дела быстро не делаются… — Глаза мирзы Давуда вдруг повлажнели.
— Не огорчайся, Надир, смотри-ка, к нам голуби прилетели… — сказал Фахрулла, указывая на окно, на которое сели два сизых голубя. — Это хорошая примета… Будет и у нас равшанаи[35], отступит тьма и в твоей судьбе…
— Простите меня. — Прижав руку к сердцу, Надир вышел.
Мирза Давуд, задумчиво подняв брови, смотрел на Шнейдера.
— Ну что же, придется перевести больную в терапевтическое отделение, — и, повернувшись к доктору Фахрулле, добавил: — Прошу вас, профессор, подкрепите ее здоровье. А там обдумаем, как поступить дальше. Вас же, профессор Шнейдер, попрошу свой отказ пока не разглашать.
В знак согласия Шнейдер поклонился и вышел. Он спустился в вестибюль и взглянул на свои золотые часы.
«Время обеда, — подумал он. — Хорошо бы позвонить миссис Мелби и пообедать вместе».
Мелби ответила ему, и они быстро договорились.
Размахивая желтым массивным портфелем, Шнейдер не спеша покинул клинику и направился в отель «Кабул».
Миссис Мелби появилась, когда Шнейдер и доктор Казыми уже осушили по нескольку рюмок коньяка.
— О’кэй! Я вижу, вы не скучаете! — весело сказала миссис Мелби.
— А вы, как всегда, опаздываете! — игриво заметил Шнейдер и предложил ей стул.
Миссис Мелби посмотрела на доктора Казыми.
— Я вас, кажется, видела в клинике профессора мирзы Давуда, не так ли? — спросила она, садясь.
— Вы не ошиблись, миссис! — ответил тот, продолжая стоять.
— О, вы так хорошо говорите по-английски!
— Еще бы! Он десять лет пил виски в Нью-Йорке, — раскатисто засмеялся Шнейдер. — Садитесь, друг мой…
— Нет, профессор, не могу. У меня с четырех часов дежурство. — И, пожимая ему руку, добавил: — Вы поступили совершенно правильно. Отказ ваш вполне логичен…
— Ну-с, моя дорогая, что вы будете пить? Коньяк? Шампанское? — спросил Шнейдер после ухода Казыми.
— Налейте коньяку.
— На обед?
— Баклажаны. Здесь их очень аппетитно готовят.
Шнейдер заказал.
— Это все? — спросил молодой официант.
— Пачку сигарет «Стамбул» и спички… только не русские.
— Слушаю, сэр! — вежливо ответил официант, а про себя подумал: «Странно! Русские спички самые лучшие, горят быстро, ярко и без запаха».
— Что это вам вздумалось перенести наше свидание на обед?
— Хотелось увидеть вас на несколько часов раньше.
Шнейдер наполнил рюмки коньяком, а фужеры — лимонной водой.
Миссис Мелби посмотрела на Шнейдера.
— Вы, друг, милый, безбожно лукавите!
Шнейдер молчал. Он радовался, что все обошлось по-хорошему и без тревог! Жизнь без них выглядит куда как приятнее. Зачем браться за такое скандальное дело? Что принесет ему эта операция? Гонорар в пятьсот афгани? К черту! Он заработает гораздо больше.
— Как себя чувствует ваша Джульетта?
— Какая?
— Амаль!
— О, вы запомнили ее имя! Она продолжает занимать дорогую койку…
— Надеюсь, вы пригласите меня на операцию?
— Я отказался от нее. Мне, как иностранцу, не следует влезать в эту драку.
— Какую драку? Не понимаю… — Мелби поднесла к губам рюмку.
Шнейдер рассказал о своей беседе с Казыми.
— Значит, бедная девушка должна стать жертвой грязных интриг?
— Они все бедные, и вся их страна нищая. Какое нам до этого дело?
— Но вы ошибаетесь, друг мой. Вы ошибаетесь!
— Успокойтесь, дорогая, — Шнейдер хотел взять ее руку, но она отдернула ее. — Забудем эту нищую девушку, забудем обо всем, что я сказал. Я не хочу, чтобы вы думали о ней.
— А я не могу! — губы ее задрожали. — Я врач, и к тому же женщина.
— Ну и что же?
— Мне бы хотелось видеть в вас тоже врача и человека. Долг для вас должен быть выше всяких интриг.
— Это не интриги — это война!..
— А вы встаньте выше и делайте доброе дело… Неужели вы не были молоды? Вспомните юношеские чувства, любовь…