Что за бред? С каких пор африканский песок стал белого цвета?
Обжигающе-холодный песок, в который я уткнулся лицом, само собой, оказался никаким не песком, а снегом. И прежде чем потерять сознание, мне все же удалось приподнять налившуюся свинцовой тяжестью голову и в сгустившихся сумерках разглядеть силуэт полуразрушенного одноэтажного здания.
Ну вот я и вернулся…
Кто бы мог подумать…
Гадство какое…
Глава 2
Сначала было слово.
Или свет?
Нет, все же слово – кто-то монотонно и на одной ноте нудил прямо в ухо:
– Очнись, очнись, очнись…
И только потом какой-то не в меру умный гад догадался оттянуть веко и посветить фонариком мне прямо в глаз.
Черт!
Мотнув головой, я освободился от захвата, вновь зажмурился, и попытался зарыться в сугроб.
Не дали. Вытащили, разжали зубы, влили в рот какое-то отвратительное на вкус пойло.
Твари!
Я захрипел, зажал раскалывающиеся от боли виски руками и принялся кататься по кое-как утоптанному ногами моих мучителей снегу. Все тело горело огнем, суставы словно дробили на части удары пыточных молотов, а в жилах вместо крови стремительно неслась концентрированная кислота. Сердце с трудом справлялось с многократно возросшей нагрузкой, и изо рта у меня вырывался даже не стон, а какой-то невнятный сип.
– Ну и нажрался, – осуждающе произнес кто-то неподалеку. – В хламотень…
– Не уверен, надо бы обезболивающее вколоть, – присел на корточки Генералов и с матом отдернул руку, когда между нами проскользнула голубая искра магического разряда. – Волков! Что за дела?!
– Не знаю, приборы сгорели, – рассеянно отозвался тот.
– Это духи. Он одержим духами, – просветила командира Алина. – Я знаю, что делать…
Знает она. Умная, типа. Какие, на хрен, духи?!! Разве непонятно, что меня от переизбытка магического излучения корежит?!!
Тысячи ледяных игл беспрестанно впивались в мое измученное тело, и от непривычно высокой интенсивности магического излучения меня просто выворачивало наизнанку. Вслед за сжигавшим тело огнем пришел заморозивший пальцы на руках и ногах холод. Блин, так и загнуться недолго. Надо что-то делать. И делать срочно.
Нахлынувшая извне магия рвала меня на куски и заставляла бурлить кровь, но ничего поделать с этим сейчас было невозможно: слишком сильный перепад напряжений произошел при переходе. Об этом меня Доминик и предупреждал. Лучше б сказал, что в таких случаях делать…
Подвывая от нестерпимой боли сквозь стиснутые зубы, я попытался сосредоточиться и пропустить плескавшуюся внутри энергию через отвыкшее от таких нагрузок тело. Главное, хоть на миг вновь стать одним целым с исковерканным магическим излучением пространством Приграничья, а дальше уже легче будет.
Максимально открывшись потокам силы, я перестал выть и пробормотал мантру, снимающую боль. На мгновение сведенное судорогами тело расслабилось и корежившая его энергия понеслась по настроенным еще при обучении в Гимназии ментальным каналам. Вот только помогло это ненадолго – способность управлять внутренней силой за время отсутствия в Приграничье так и не восстановилась, и бесконтрольно накапливавшаяся колдовская энергия грозила в скором времени превратить меня в живой факел.
Закусив ворот фуфайки, я глубоко вздохнул и попытался отсечь все присосавшиеся ко мне энергетические потоки. Попытался скорее от отчаяния, но первых результатов удалось добиться неожиданно быстро – как до невозможности сложно в последнее время шло управление внутренней силой, так просто оказалось работать с внешней энергией.
Раз – и обжигающее магическое излучение огибает меня и лишь слегка-слегка колет разрядами кожу.
Два – и отступает боль.
Три – и студеный ветер наждаком обжигает лицо.
Немного погодя я открыл глаза и, не обращая внимания на тянувшийся от земли холод, уставился в темнеющее вечернее небо. Небо почти серое, с заплатами свинцовых снеговых облаков. Замершие вокруг с оружием в руках парни настороженно посматривали по сторонам, и только копавшаяся у себя в сумке Алина громко ойкнула, встретившись со мной взглядом:
– Одержимый…
– Не дождетесь, – буркнул я, перевернулся на бок и осторожно уселся прямо на снег. Боль в голове еще не стихла, и от неловкого движения вновь заломило виски.
– Очухался? – поинтересовался Генералов, присевший рядом на корточки со шприцом в руке. – Идти сможешь? Или витаминчиков вколоть?
– Смогу, – не задумываясь ответил я и тут же понял, что действительно – смогу. Дурманивший голову хмель и сковывавшая движения усталость сгинули без следа, а крохи потекшей по телу энергии Севера вернули несколько позабытую уверенность в собственных силах. И не только ее. – А колоть ничего не надо, сам справлюсь.
Единственное – чувствую себя как-то странно. С одной стороны, магическое поле меня слегка касается, но такое впечатление, будто потоки энергии не напрямую идут, а со всех сторон обволакивают. Интересно, а боевые заклинания так обмануть можно? Вопрос, что называется, на злобу дня.
– Тогда пошли, стемнеет скоро, – поторопил меня Генералов.
– Обожди. – Я поднялся на ноги и огляделся. – Поспешишь, сам знаешь, какой результат получишь.
Вывалились мы в Приграничье неподалеку от запорошенных снегом развалин сложенного из железобетонных плит ангара. Крыша давно провалилась, да и сами стены доверия не вызывали, так что нечего было и думать остановиться здесь на ночевку. Тем более что и альтернатива имеется – вон на фоне темнеющего неба какие-то строения в паре-тройке километров вырисовываются.
Я посмотрел на почти скрывшееся за горизонтом солнце, лучи которого алыми стрелами пронзали рваную пелену облаков и разбавляли серость неба розовыми и багряными тонами. Наверняка тучи вскоре сомкнут свои ряды, но если поторопимся – до развалин добраться успеем еще до темноты. Вот только поспешать тоже с умом надо.
Ветер сыпанул в лицо горсть снежной крупы, и сразу стало как-то весьма неуютно. Будто царившая в Приграничье Стужа специально напомнила, кто в доме хозяин. И хоть оделся я теплее некуда, а все равно порывы ледяного ветра уже насквозь проморозили. Даже пальцы на ногах почти не чувствуются. Нет, действительно закругляться пора.
Я быстро оглядел расположившихся кругом парней, про себя отметил, что тяжеленные вьюки они успели куда-то припрятать, и вытащил из чехла «Тайгу».
– Леднев! Ты долго еще возиться будешь? – рыкнул Владимир, рассматривавший заинтересовавшие меня строения в бинокль. – Не тяни резину.
– Лед, – поправил его я и, стянув с правой руки меховушку, зарядил ружье. Защищенные от холода лишь тонкой кожаной перчаткой пальцы на морозе моментально занемели, но тут уж ничего не поделаешь – придется потерпеть.
– Что – лед? – не понял командир.
– Меня зовут Лед, – объяснил я и нашарил в кармане зажигалку.
– Не дури, – разозлился Генералов и закрыл окуляры бинокля чехлом.
– Просто предупредил. – Стянув вторую меховушку, я шагнул к пытавшемуся оживить свой ноутбук Волкову и ухватил его за ухо.
– Ты чего?! – взвизгнул Петр.
– Леднев! – заорал Генералов. – Совсем охренел?
– Лед, – вновь напомнил ему я, поднял к свету правую руку, в крепко сжатых пальцах которой извивалась почти неразличимая тень. Чиркнуло колесико зажигалки, огонь лизнул съежившуюся дымку, и неожиданно промеж пальцев у меня вспыхнуло и моментально опало зеленоватое пламя.
– Что это было? – принюхавшись к запаху паленых волос, спросил перехвативший автомат Генералов.
– Дымчатый клещ.
– Остальных проверишь?
– Обязательно. – Я закрыл глаза и попытался вызвать внутреннее зрение. Чернота закрытых век расплылась в серую хмарь, на смазанном фоне которой выделялись десять блеклых пятен окруживших меня людей. У большинства ауры светились желтыми тонами с вкраплениями черных и темно-синих нитей, исключений было двое: Алина полыхала янтарным блеском, а один из подчиненных Генералова – Виктор – медленно наливался едва заметно колыхавшейся чернотой. Вот так дела. Совсем это нехорошо.