- А теперь, дамы и господа, наилучший лот! Пара дюжих, бойких, молодых испанцев, готовых выполнять любую, порученную им, работу!
Мигель сжал зубы до боли в челюстях. Откуда они узнали, что они испанцы?
- Они расспрашивали меня, пока ты был без сознания, – шепнул Диего в ответ на мысли Мигеля и получил пощечину за разговор без разрешения.
- Молчать!
Глумливая издевка над братом возмутила Мигеля. Он взбунтовался и, не надеясь ни на бога, ни на черта, не обращая внимания на связанные за спиной руки, рванулся вперед и так сильно боднул головой ублюдка-аукциониста, что мерзавец свалился с подмостка, вызвав взрыв всеобщего хохота. Прежде чем он успел подняться, Мигель уже был усмирен одним из подручных, который поднял над головой руку с зажатым в ней кнутом.
- Эй, минуту, парень! – раздался каркающий голос толстяка. – Я куплю их, но мне не нужен испорченный товар.
- Ради бога, дядя! – проговорила девушка, стоящая рядом с ним.
Мигель удостоил толстяка злобным взглядом, вернее, попытался удостоить, потому что не мог отвести свой взгляд от золотистых волос и огромных васильково-синих глаз девушки, в которых отражалось что-то, похожее на сострадание.
Девушка тотчас отвела свой взор, но в ее мозгу отпечатался яростный, гордый и даже надменный взгляд зеленых глаз Мигеля. Сказав что-то дядюшке-землевладельцу, она повернулась и затерялась в массе людей, наводнивших площадь.
Мигель смотрел на ее удаляющуюся фигурку среди орущей толпы, снова начавшей торговаться, и его губы кривила насмешливая ухмылка. Мигеля снова подняли и поставили на ноги, чтобы возможные покупатели могли оценить его мускулатуру. “Словно племенной производитель,” – подумал он, кипя от разрушительной ненависти.
За него предложили десять фунтов. Толстяк поднял цену до двенадцати. Аукционист начал сетовать на незначительность предложенной суммы, поскольку сильный мужчина мог стоить от двенадцати до пятнадцати фунтов, женщины – от восьми до десяти, а дети – несколько меньше. Кто-то повысил ставку до тринадцати фунтов, а пузатый землевладелец поднял сумму до пятнадцати. И снова раздались недовольные протесты аукциониста, который заставил братьев повернуться и встать к публике спиной. Он ощупывал мышцы их рук и ног, приглашая участников торгов подняться на помост:
- Решайтесь, господа! – взывал он. – Это, вне всякого сомнения, выгодная покупка. Поднимитесь сюда и проверьте их телосложение и зубы. Вы сможете убедиться даже в том, что у них достаточно внушительные мужские атрибуты.
Когда аукционист добрался до последней точки, у Мигеля возникла соблазнительная идея снова взяться за этого скота. По счастью, данная часть тела покупателей не интересовала. Всего один мужчина запрыгнул на помост, чтобы проверить силу рук испанцев, и, удовлетворенно хмыкнув, спустился вниз.
Он предложил двадцать фунтов за каждого, и толстяк, похоже, изрядно уставший от этой игры, громко объявил:
- Двадцать пять!
На этот раз продавец выглядел удовлетворенным. Никто больше не поднял ставку, и сделка состоялась. Чуть позже пленников посадили в дрожки, так и не развязав им рук, и они начали свой путь к новому месту и навстречу новой судьбе.
Глава 6
Келли отпила холодного, освежающего лимонада и посетовала на виденное ею действо:
- Ненавижу эти торги.
Девушка, сидящая перед ней, кивнула и подлила обеим еще лимонада.
- Я тоже, – подтвердила она, – но такова жизнь в Порт-Ройале, и мы не можем ее изменить. Твоему дяде и моему отцу так же, как и всем остальным, нужны рабочие руки. Кто из плантаторов будет высаживать растения, выращивать и собирать урожай, если у него нет рабов?
- Я понимаю, Вирхиния, но... это так подло! Так бесчеловечно! Выставлять на торги, как лошадей, мужчин и женщин в равной степени унизительно для тех, кого продают, и для тех, кто покупает.
- Землевладельцы смотрят на это по-другому.
- Смотрят, – язвительно прошептала Келли. – На самом деле они вообще никак не смотрят и ничего не замечают. Они показались мне варварами, дикарями. Я чувствовала себя... униженной как личность. Мне было стыдно, Вирхиния. Не понимаю, зачем дядя и двоюродный брат Эдгар так настаивали, чтобы я ехала с ними! Я написала отцу. Я хочу убраться с этого острова, и побыстрее. Я не признаю рабства. Если бы я могла...
- Но ты не можешь, – прервала ее Вирхиния, угадав ход мыслей своей подруги. – Ни ты, ни я не можем ничего поделать, и ты должна уважать решение своего отца.
- Он знать не знает, что это такое! – негодующе выпалила Келли. – Ну так я взяла на себя труд уведомить его об этом. И к черту все приказы отца! Уверяю тебя, я собираюсь уплыть с Ямайки, даже если мне придется продать все свои драгоценности, чтобы раздобыть себе билет на корабль.
- И все же я так благодарна судьбе за то, что ты здесь, со мной.
- Поверь, я приехала в город только для того, чтобы встретиться с тобой, иначе я не вышла бы из своей комнаты. Все это скверно пахнет.
- Я так признательна тебе. Для девушки здесь не очень много развлечений, и без тебя... мне тоже хотелось бы все бросить и отправиться в Англию.
- В которой существует прогнившая власть, разрешающая рабство во многих своих владениях, – заметила Келли.
- Что делать, подружка? Мир несовершенен.
- Мир это помойка, – довершила Келли. – Кстати, ты и правда поехала бы в Англию? В таком случае ты могла бы поплыть вместе со мной.
Большие темные глаза Вирхинии вдруг ожили.
- Ты так считаешь?
- А почему нет? Думаю, твой отец не станет возражать, если ты поедешь со мной. И если мне удастся сбежать отсюда, то хотелось бы, чтобы ты была моей компаньонкой по приключениям. Когда мы прибудем в Лондон, ты можешь жить у меня. Мама будет рада тебе, я уверена.
- Я не знаю... Ты такая решительная, Келли, а мне как раз отваги и не хватает. К тому же я нужна отцу.
- Твой отец не нуждается в твоих заботах, так же как мой дядя – в моих. Они и сами о себе позаботятся. Если хочешь знать мое мнение...
- Лучше ничего не говори, я и так представляю, что ты скажешь, – опередила подругу Вирхиния.
- Хорошо, но ты все же подумай об этом. В Лондоне мы неплохо провели бы время. Несмотря на продажное правительство, Лондон не чета Порт-Ройалю. Там весело. И мужчины там очень красивые.
Последнее озорное заявление подруги прозвучало для Вирхинии как благодать божия.
- Ты считаешь, что там я могла бы найти себе мужа, как велит господь?
- Разумеется, могла бы! И избавилась бы от этого скучного Бейта, который следует за тобой, точно тень.
При упоминании Бейта Вирхиния поморщилась, как от кислого лимона. Бейт собирался любой ценой жениться на ней, и уже больше года был тверд как кремень в своем намерении. К счастью, отец Вирхинии пока откладывал решение этого вопроса, но девушка боялась, что рано или поздно, он даст свое согласие. Бейт был влиятельным и очень богатым сорокалетним вдовцом и, следовательно, ничто не мешало ему выбирать себе новую жену. Вирхиния понимала, что отцу был по душе этот возможный союз.
- Этот человек мне не нравится, – призналась Вирхиния. – Я хочу найти кого-нибудь помоложе и покрасивее. Его противная бородавка около уха наводит на меня ужас.
Подруги весело рассмеялись. Они еще немного посудачили о незадачливом ухажере, а затем Келли Колберт начала прощаться.
- Мне пора идти, – сказала она, – дядя и так будет ругаться на чем свет стоит. Если ему удалось заполучить новых работников для “Подающей надежды”, то ему наверняка захочется вернуться, как можно раньше. Впрочем, думается мне, Эдгар пожелает остаться в Порт-Ройале на несколько часов, чтобы выиграть денег, играя в карты.
Вирхиния проводила подругу до двери и неожиданно спросила:
- Так ты говоришь, что он собирался купить рабов?
- Вирхиния, я ненавижу это слово.
- Келли, от того, что ты ненавидишь слово, в жизни ничего не меняется, – рабы существуют. Так вот, возвращаясь к теме, скажу, что на прошлой неделе твой дядя собирался продать моему отцу десятерых работников. Я не совсем поняла, когда он это сказал. У него что, есть лишние... рабочие руки?