— Только на два слова, пожалуйста, — повторяет молодой мужчина среднего возраста с лицом, главной достопримечательностью которого являются маленькие, но чрезвычайно оттопыренные ушки и до омерзения тонкие, напоминающие дождевых червяков, губы. В руке он сжимает микрофон. Его напарник, подбирающийся ко мне с правой стороны, держит на плече большую кинокамеру.
Останавливаюсь.
— Информационная программа «Три С». Скажите, вы Лысков, да? Частный детектив, да? Я вас запомнил с прошлого года, когда мы приходили к вам на фирму брать интервью по делу о наркотиках на фармацевтической фабрике, — захлебывается он. — Говорят, что в доме, из которого вы только что вышли, нашли несколько трупов? Это правда, да?.. Скажите, что же случилось на самом деле?.. Вас тоже подключили к расследованию?.. У вас уже наметился круг подозреваемых?
Несмотря на то, что «пара слов» уже давным-давно себя исчерпала, я, понимая, что уйти просто так не получиться, останавливаюсь и прочищаю горло, дабы речь моя лилась легко и свободно.
— Бери его крупным планом, Овсов! — командует репортер своему коллеге с камерой, видя мою готовность дать интервью. — Взял?
— Угу, — отвечает человек с лошадиной фамилией.
Мне дают знак, что можно начинать.
— Никаких трупов в доме нет, — говорю я. — Это вас дезинформировали. Но преступление на самом деле имело место… Даже два преступления. Сегодня утром в извращенной форме были лишены девственности две пожилые гражданки. Шестидесяти восьми и семидесяти лет. Благодаря вовремя принятым оперативно-розыскным мерам был установлен круг подозреваемых, который очень быстро свелся к одному человеку. Нам известен его портрет. Это человек где-то тридцати с лишним лет. Светловолосый. У него маленькие, как у летучей мыши, лопоухие уши и тонкие, как шнурки от ботинок, губы. В руке он обычно носит микрофон, который, по заключению экспертов, и послужил орудием преступления. Известно также, что этот человек работает на телевидении в программе «Три С», по месту его работы была выслана опергруппа, усиленная подразделением спецназа. Как мне только что сообщили по мобильной связи, преступника задержать не удалось, он находиться на выезде, поэтому на его рабочем месте, в студии «Три С», устроена засада.
Оператор хрюкает от смеха, теряет бдительность, кинокамера соскальзывает с его плеча и падает в снег, перемешанный с грязью. Пользуясь заминкой, я отодвигаю плечом со своего пути репортера и скрываюсь за угол дома.
Глава II
1
Удалившись на приличное расстояние от дома, где произошли два убийства, я задаюсь вопросом, который в свое время очень терзал россиянина Чернышевского — «Что делать?», а вслед за ним, в несколько измененном виде, британца Криса Нормана — «What can I do?». Этот вопрос стоит передо мной сразу в двух аспектах: что делать вообще и стоит ли что-то делать по конкретному событию? Клиента у нас нет, а миссия, заключавшаяся только в том, чтобы опознать нашего парня, уже закончена. С другой стороны, мне очень не нравится когда кто-то кого-то убивает, и особенно не нравится когда кто-то убивает моего коллегу, пусть даже не очень хорошо со мной знакомого. «Что делать?» интересует меня также в смысле, куда мне податься в данный конкретный момент. Возвращаться в контору после ссоры с Павлом — хорошего мало, да и судя по тому, что мой мобильный телефон молчит, словно воды в рот набрал, в «Зете +» по мне никто не соскучился. За исключением разве только одного человека — секретаря Тамары Зайцевой. Представляю, какая атмосфера сейчас царит в офисе: похоронные морды коллег наряду с визгами и брюзжанием Царегорцева. Нет уж: понадоблюсь, вызвонят.
Продолжая идти пешком, мысленно возвращаюсь к увиденному и услышанному. Если это действительно маньяк, и если он не попался сразу — труба дело. Поймать его будет чертовски сложно. Практика показывает, что попадаются в лапы правосудия только серийные маньяки-убийцы и то, когда они уже успели совершить около двух десятков преступлений, по обвинению в которых уже получили свои «вышаки» пару-тройку не причастных к этому людей. И высшей степени странен выбор жертвы. Обычно объектами для нападения в таких случаях становятся женщины или дети, но никак не номенклатурные работники, да еще такого высокого уровня. Да еще такие, которые живут у нас в городе без году неделя! Если же мотивы убийства совершенно другие, если Перминов, заняв кресло прокурора области, перешел кому-то дорогу, то к чему весь этот сюрреализм? Куда как проще, по выражению Михаила Головина, раздолбать пулями грудную клетку и, уходя, добавить еще одну в котелок, в качестве прощального привета. Нет, мотивы надо искать в другой плоскости. На моей памяти еще не встречался ни один киллер, который бы прихлебывал спиртное из черепа жертвы. А может это ритуал? А убийца состоит членом общества каких-нибудь садистов-сатанистов? Головин не исключает, что убийца мог иметь меч. А если зайти именно с этой стороны? Раз уж с мотивами убийства сплошная туманность Андромеды. Меч — не складной ножик. Его просто так в «Хозтоварах» не купишь. И носить его с собой неудобно.