— Боб, ты чего на похороны не пришел? Уклонист хренов.
— Я, то есть мы с Петькой, с покойным Петькой, влипли в историю, — Бобрик вытащил из кармана и протянул дяде Диме несколько исписанных листков. — Я вот тут все написал, как было. Ну, что случилось со мной и Петькой. И еще кое-что добавил от себя. Мысли, предположения.
— Боб, у тебя есть собственные мысли? — удивился Радченко. — И даже предложения? Ты меня удивляешь. Интересно, по поводу чего?
— Дядя Дима, почитай. Это вроде заявления в правоохранительные органы. Только не знаю, куда с этими бумажками идти. В ментовке мы с Петькой уже были. Значит, в прокуратуру? Если не найдется человека, который посоветует что-то дельное, через неделю, а то и раньше, меня закопают рядом с Петькой.
— Ну, давай свой опус, — Радченко взял листки, вытер стол салфеткой и начал читать, водя пальцем по строчкам. — Слово «сенной»пишется с двумя н.
— Ты не ошибки проверяй, вникни в смысл.
Последние двое суток Бобрик провел в доме дальнего двоюродного дяди, в поселке Большие Котлы, что в двадцати с лишним верстах от Сергиева Посада. Родственник, одинокий мужик, с которым не виделись года три, встретил племянника по первому разряду, выставив на стол все, что было под рукой: поллитровку мутного самогона, чугунок картошки со своего огорода и банку рыбных консервов. Совсем нехилый прием по тамошним понятиям. У дяди Лени можно пожить еще день-другой. Но это край. Впутывать в свои дела престарелого инвалида — последнее дело.
Бобрик, прикурив сигарету, подумал, попросится неделю пожить у Элвиса. Завтра попытается созвониться с одним мужиком из автосервиса, чтобы тот забрал из строительной общаги сумку со шмотками и передал ее Бобрику возле метро «Автозаводская». На работу он больше не выйдет. Жаль терять приличное место. Хозяин, он не хуже и не лучше других частников, Амбарцумян не баловал своих мастеров деньгами, но и не хреном не оставлял. На сервисе можно было в рабочее время поковыряться с мотоциклом, плюс бесплатная ночлежка. Но теперь выбора нет. Туда больше ни ногой.
Здоровенный мужик с больным ухом, назвавшийся Фоминым, и его дружки ищут Бобрика с фонарями по всей Москве. На сервис они уже наверняка сунулись, и еще придут. Пробьют адрес его бывшей квартирной хозяйки. Возможно, заявятся к тете Зине с гвоздодером и этим неудобным инструментом удалят ей несколько зубов или настучат по коленям. Так, для затравки, чтобы разговор шел поживее. Поэтому надо искать спокойное лежбище и ждать, пока не окончится кипеш. Элвис — тоже временный вариант, он человек непростой, если очень захочет, потерпит гостя пару дней, на большее не рассчитывай. Но и пара дней — не хвост собачий. За это время Бобрик, пожалуй, успеет подыскать еще один запасной аэродром, где можно приземлиться и переждать бурю.
— И слово расчлененный, в нашем случае расчлененный труп, который по твоему утверждению бандиты спрятали неподалеку от сарая, тоже пишется с двумя буковками н, — Радченко отложил в сторону прочитанные страницы, вытащил очки, нацепил их на нос. Значит, чтение его захватило. — Кто тебя грамоте учил, двоечник?
— Какой еще расчлененный труп? Это вы о чем? — Лариса Демидова, хранившая молчание, наконец открыла рот. Взяла две первые странички и погрузилась в чтение. — Так, так… Уже интересно.
Бобрик сквозь пыльную витрину смотрел на дорогу и думал о том, что стать своим человеком среди байкеров, завоевать в этой пестрой компании хоть какое-то положение довольно просто. Нужно чем-то выделиться из общей массы: грубой силой, мастерством вождения мотоцикла или навороченной тачкой. Если у тебя нет ни того, ни другого, ни третьего, на скорое признание можешь не рассчитывать. На Сашу Бобрика здесь обратили внимание, когда его мотоцикл занял второе место на конкурсе байкерского клуба «Сокол»по классу «самопалов», а позже Боб был задержан сотрудниками ДПС за превышение скорости, грубое нарушение правил движения и езду в нетрезвом состоянии на мотоцикле неустановленной конструкции. Позже людям стало известно, что Бобрик кандидат в мастера по мотокроссу. И он получил место за столом, где сидели совсем взрослые мальчики и девочки.
— Это чего, шутка? — Лариса посмотрела на Бобрика удивленно. Да, за такие глазищи можно полжизни отдать, не случайно Элвис пялится на нее, даже не может скрыть свой интерес. — Но ведь Петька Гудков погиб ненасильственной смертью? Он разбился на мотоцикле. А ты пишешь, что его якобы…
— Это мое предположение.
Листки пошли по кругу, Элвис, дочитав вторую страничку, только усмехнулся.
— Что это за оружие? — спросил он. — Саша, ты чего, клея нанюхался?
— Про клей меня еще менты спрашивали, — Бобрик потушил окурок о подметку башмака. — И почему-то удивились, когда узнали, что не пью одеколон и даже тащусь от «Момента».
— М-да, все это как-то сомнительно, — поддакнул Радченко. Закончив чтение, он передал последний листок Элвису, снял очки и пожал плечами. — Я попадал в разные переплеты, но такое… В страшном сне не приснится. Если, конечно, все это правда.
— Я пишу о том, что виде, что знаю. Но мне не верят.
— Не верят? — переспросил дядя Дима. — Нужны доказательства. Желательно — вещественные.
— Будут доказательства. Кто поедет со мной? — Бобрик обвел взглядом людей, сидевших за столом.
— Вместе поедем, все, — ответила Лариса.
— Нет, должен ехать кто-то один, в крайнем случае, двое, — покачал головой Бобрик. — Это крошечный поселок, по московским меркам — деревня. Там сроду не появлялась такая публика. На мотоциклах, в коже. Вся поездка не займет много времени. Часа через два с половиной мы уже будем здесь.
— Тогда я с тобой, — Элвис сунул в карман нож и хлопнул по заду свою новую подружку. — А ты жди. Дядя Дима пусть тоже едет. Куда мы без него.
Радченко пожал плечами. Он знал за Бобриком талант влипать в стремные истории, от которых попахивает уголовщиной. И вот очередной номер, который наверняка плохо кончится для всех его участников. Радченко — партнер солидной адвокатской конторы, услугами которой пользуются крупные бизнесмены, звезды шоу-бизнеса и даже политики, надо беречь собственный статус, без крайней нужды, без приличного гонорара не ввязываясь в предприятия, от которых за версту прет дерьмом. Кроме того, есть планы на вечер. Так, что-то вроде небольшой халтуры: его ждет одна интересная дамочка, которая мечтает обсудить с молодым адвокатом свои семейные отношения, давшие серьезную трещину после измены мужа, уточнить размер денежной компенсации, которую можно хапнуть по решению суда. И переться сейчас в какую-то деревню у черта на рогах, чтобы подставляться. Нет, такие варианты не для дяди Димы.
— Пожалуй, я не смогу, — Радченко взглянул на часы, свел брови и покачал головой. — То есть никак не получается. Сегодня вечером у меня важный разговор с начальником. Его нельзя отложить или перенести.
— Дима, ты отложишь этот мифический разговор, — Лариса прищурилась. — За столом нет ни судей, ни присяжных заседателей. Поэтому врать необязательно.
— Но я… Хорошо, черт с вами, — Радченко поднялся на ноги. — Начальнику позже позвоню.
Когда Лариса настаивала на своем, дядя Дима всегда соглашался, сдавая позиции без боя.
Через окно рабочего кабинета Игоря Сергеевича Краснопольского, в криминальных кругах больше известного под кличкой Приз, открывался захватывающий вид на заводскую свалку. Кучи металлолома, отвалы из обрезков линолеума, остов грузовика, ржавая будка трансформаторной подстанции. В стороне на асфальтированной площадке черный БМВ седьмой серии, принадлежавший Краснопольскому. Второе окно выходило в цех, но через мутные, покрытые вековой пылью и копотью стекла, невозможно наблюдать за трудовой жизнью родного коллектива.