«В Чите в те осенние дни 1965 года Иркутск и иркутяне упоминались часто. Фактически шестеро из 13, плюс ещё столько же, если не больше, в резерве (почти все они впоследствии были приняты в Союз), — отличный результат! Так возникла „Иркутская стенка" молодых писателей — уникальное явление в отечественной литературе второй половины XX века. Говорилось много добрых слов и немало суровых», — писал в отчёте о семинаре специальный корреспондент иркутской газеты «Советская молодёжь» Владимир Жемчужников.
Читинский семинар молодых был наделён правом рекомендовать в Союз писателей, минуя приёмную комиссию, однако никто не отменял общепринятого условия, что рекомендуемый должен иметь в своём творческом багаже хотя бы одну напечатанную книгу или, на худой конец, крупную журнальную публикацию.
Высокую оценку на семинаре получили произведения журналистов Юрия Самсонова и Вячеслава Шугаева. Вячеслав, до этого отдавший несколько лет «Восточке», представил на суд руководителей семинара новый вариант опубликованной в альманахе «Ангара» повести «Любовь в середине лета» и рукопись принятой журналом «Юность» другой повести — «Бегу и возвращаюсь».
Казалось, не будет проблем с рекомендацией в Союз писателей у Александра Вампилова — по первоначальной профессии тоже журналиста. Кроме «Прощания в июне», в Читу он привёз свою вторую пьесу — «Нравоучение с гитарой» («Старший сын»).
«Ночью, накануне оглашения списка рекомендуемых для принятия в Союз, — вспоминал впоследствии Шугаев, — мы узнали, что Саня в него не попал. Мы сидели у него в номере, курили, обсуждали, что можно предпринять. Саня подошёл к окну:
— Который час? Вот-вот! Ребята, да сейчас даже медведь спит. Кому что докажешь?
Посидев ещё немного и не зная, что можно предпринять, мы вышли в коридор. И там неожиданно встретили приехавшего из Москвы бывшего иркутянина Бориса Костюковского, автора известной в то время книги „Зовут его Валерка". Узнав суть дела, он повёл нас в номер руководителя Союза писателей России Леонида Соболева. Постучал, через минуту дверь открылась, и мы увидели лицо заспанного, матёрого, с заметной сединой, „медведя", на лице красные рубцы от подушки. Он оглядел неожиданную делегацию, улыбнулся:
— Что за аврал?
Молча выслушал наши сбивчивые слова, сказал:
— Заходите!
Затем взял с подоконника большой ведёрный термос.
— Садитесь, чаю попьём.
Расспросив и выспросив с дотошностью, какую и днём не часто встретишь у каждого, он коротко произнёс:
— Хорошо, обнародуем!
От него мы вышли, когда на улице уже рассвело».
Ну а днём, уже по воспоминаниям руководителя иркутской делегации Марка Сергеева, публично было оглашено, что у Вампилова есть книжка, называется она «Стечение обстоятельств». Правда, небольшая — всего в печатный лист.
— И что же, что небольшая? — сказал Сергеев. — Главное — талантливая.
Вот так вопрос с рекомендацией Вампилова был решён.
Возможно именно после того ночного визита к Соболеву у Вампилова и родилась идея назвать своих товарищей «Иркутской стенкой». На одной из секций прозы рассматривалось творчество ещё одного иркутянина, Валентина Распутина. Он тогда жил и работал в Красноярске. Убедил же его принять участие в семинаре, как он потом вспоминал, Вампилов. «В шестьдесят пятом году у меня, — говорил в одном из интервью Распутин, — было написано около десятка рассказов или того меньше… А когда поехал в Читу, мне повезло. Повезло потому, что попал в семинар к Владимиру Чивилихину. Он отнёсся ко мне очень хорошо, как мне кажется. Может быть, потому, что он сибиряк и сибиряков выделял, хотя нас, сибиряков, там было много. Если бы я попал к другому руководителю, а так могло случиться, и ему, этому другому руководителю, рассказы мои не понравились, я бы, наверное, бросил писать, потому что был неплохим журналистом. Но Чивилихину они понравились».
Как рассказывал после Владимир Жемчужников, «прочитав рассказ журналиста Валентина Распутина, Владимир Чивилихин три часа диктовал его по телефону в редакцию центральной газеты». Известно, что газета эта — «Комсомольская правда», а вот рассказ назывался «Человек с этого света». Ранее он уже был напечатан в «Советской молодёжи», «Восточно-Сибирской правде» и альманахе «Ангара». В «Комсомолке» же ему дали другой заголовок — «Ветер ищет тебя»…
Любопытно также, что буквально в тот же день газета «Забайкальский рабочий» опубликовала следующий фрагмент репортажа с семинара: «Четвёртая секция прозы. „Первооткрыватель" её — начинающий талантливый прозаик Распутин. С ним знакомы и читинские читатели по публикациям в газетах. Как отметили собратья по перу, уже в первых рассказах чувствуется его собственное „я". Он точен в выборе деталей художественного повествования. Поэтому не случайно, что обсуждение творчества Распутина вылилось в разговор о важности деталей в сочетании с глубокой обрисовкой характеров персонажей в рассказах и повестях». А вот краткое резюме самого Чивилихина: «Красноярский журналист Валентин Распутин — весь в поисках, иногда и неудачных. У него редкое, своеобразное дарование. Ему присущи психологизм, смелость перед сложностью».